Онлайн книга «Капитан Сорви-голова»
|
Но никогда еще, насколько известно, белый человек не служил объектом этого варварского развлечения. Бедному Жану предстояло стать первой жертвой глумления которое вскоре распространилось на многих плененных буров. Услыхав передававшийся из уст в уста призыв «pigsticking!», десятка два улан схватили свое оружие и вскочили на коней. Жана поставили лицом к полю, на котором выстроился взвод сержанта [48] Максуэла. Майор Колвилл, желая продлить удовольствие, приказал одному из пехотинцев: — Дать ему ранец! Передавая Жану военный ранец, солдат, более человечный, чем его начальник, шепнул: — Защищайся им, как щитом. Главное, не бойся и старайся парировать удары. Вокруг столпились офицеры всех родов оружия, с любопытством ожидая зрелища, жестокость которого не может сравниться ни с чем. Прозвище «Сорви-голова» не сходило с их уст, но произносилось оно без ненависти, скорее с оттенком сочувствия, к которому примешивалась известная доля уважения. — Сорви-голова!» Так это Сорви-голова?.. Бедный парень! — Смотрите, да он совсем и не боится. Ну и храбрец! — Хотите пари, Руссел? — предложил майор. — Ставлю десять фунтов, что этот мошенник пустится наутек, как лисица от гончих, и его с одного маху подколют чуть пониже спины. — Идет! — смеясь, ответил драгунский офицер. Взвод стоял в двухстах метрах. — Колоть! — проревел сержант. — Вперед! И взвод помчался бешеным галопом… На Жана Грандье несся ощетинившийся пиками, сверкавший сталью смерч людей и коней. Сорви-голова заслонил ранцем грудь и, крепко упершись расставленными ногами в землю, ждал удара. И удар не заставил себя ждать. Ужасный удар! Сорви-голова почувствовал, что его буквально подбросило в воздух, он два или три раза перекувырнулся и тяжко рухнул на землю. Его левое плечо было изодрано, правая рука сильно кровоточила. Но все же ранец отвел и ослабил удары, направленные в грудь. Под крики «ура» уланские кони молнией пронеслись мимо, даже не задев Жана. — Вы проиграли, Колвилл! — воскликнул капитан Руссел — Этот мошенник ведет себя неплохо. — Подождем, — с холодной ненавистью ответил майор. Оглушенный падением и тяжело дыша, Сорви-голова с трудом встал и поднял свой разодранный ранец. Он был намерен бороться до конца, а уланы не теряли даром времени: проделав быстрый поворот, взвод перестроился. Снова раздалась команда сержанта: — Колоть! Вперед!.. Первоначальное сострадание сменилось у них нездоровым любопытством. Вид крови пробуждал в человеке зверя. Сорви-голова выпрямился усилием воли и крикнул: — Трусы! Подлые, низкие трусы!.. — и снова упал, сбитый сокрушительным ударом. Против всяких ожидании, ранец и на этот раз защитил его. Впрочем, уланы сами, рисуясь своим мастерством, старались попадать пикой только в импровизированный щит. Все, что было за ранцем, для них не существовало, они видели в Жане лишь осужденную на казнь жертву. Несчастный мальчик совсем разбит. Одежда его изодрана в клочья, тело изранено. Он едва поднимается Его ноги дрожат и подгибаются, его налившиеся кровью глаза потускнели, а шум в ушах заглушает ироническое «ура» англичан. Ослабевшие руки уже не в силах поднять защищавший его до сих пор ранец. Он понял, что все для него кончено, что спасенья нет; сейчас он будет растоптан безжалостным зверьем. Но у него хватило еще силы выпрямиться, скрестить на груди руки и с гордо поднятой головой, мужественно повернуться лицом навстречу уланскому взводу. Мысленно он простился с жизнью, которая до сих пор так улыбалась ему, и послал последний привет своей сестре и своей горячо любимой родине, которую ему не суждено было больше увидеть. И когда в третий раз прозвучала команда сержанта «Вперед!» — он ответил на нее возгласом: — Да здравствует Франция!.. Да здравствует свобода!.. Пригнувшиеся к шеям коней уланы проскакали уже половину расстояния, отделявшего их от Жана. Еще несколько секунд — и омерзительное преступление совершится. Но вдруг какой-то всадник на всем скаку врезался между уланами и их жертвой. Это был один из тех замечательных наездников, при виде которых невольно вспоминается легенда о кентаврах [49] . Всадник поднял хлыст и повелительно выкрикнул те слова, которые с равным успехом заставляют атакующих остановиться, а толпу — успокоиться: — Стоп!.. Ни с места!.. Увидев генерала, — ибо всадник был английским генералом, — уланы так круто осадили коней, что те, вздыбившись, едва не опрокинулись вместе с наездниками. Остановив своего скакуна в четырех шагах от пленника, генерал привстал на стременах и оказался на целую голову выше смешавших свои ряды кавалеристов. Красный от гнева и отчеканивая слова, каждое из которых хлестало, как пощечина, он прокричал: — Подлецы! Подлые трусы, позорящие английский мундир! Какой офицер разрешил это гнусное дело?.. Отвечайте, сержант! — Майор Колвилл, — произнес Максуэл, превозмогая страх. — Прислать его ко мне! Немедленно! Сорви-голова окровавленной рукой отдал честь генералу. Тот в свою очередь поднес к козырьку каски пальцы, затянутые в перчатку, и, увидев перед собой мальчика, спросил его невольно смягчившимся голосом: — Кто вы? — Француз на службе бурской армии, — ответил пленник, держась почтительно, но с большим достоинством. — Ваше имя? — Жан Грандье, по прозвищу Сорви-голова, капитан разведчиков. — Так, значит, это вы и есть знаменитый Брейк-нек?.. Поздравляю! Вы храбрец! — Такая похвала и к тому. же из ваших уст, генерал… Я смущен и горжусь ею! — Вы так молоды! Право же, любого пленника вашего возраста я тут же отпустил бы на свободу. Любого, да… Но вы слишком опасный противник и слишком много причинили нам неприятностей. Я оставляю вас в качестве военнопленного, но вы будете пользоваться всеми привилегиями, каких заслуживает столь храбрый враг. |