Онлайн книга «Гений пустого места»
|
– Да чего там надвое, когда Димка у его дома лежал с проломленной черепушкой! Хохлов даже не сразу понял, кто такой Димка. Ах да, Димка – это Кузя. Вот ведь странность какая, никто и никогда не называл Кузю по имени! Они помолчали. – Хочешь, кури, – предложил Хохлов. Максим Кузмин вытащил из кармана мятую пачку, прикурил и поискал глазами пепельницу. В ней лежал телефон. Хохлов вытащил его, вытер о джинсы и подвинул пепельницу Максиму. – Ну, чего? Мне сегодня звонили, сказали, что из морга можно будет тело послезавтра забрать. Я уже начал, того… место готовить, и все такое. Тик-так, тик-так – тикали часы. Не так, не так билось сердце. Надо готовить место на кладбище для Кузи. Надо забирать из морга его тело. Нужны гроб, машина, справки, документы, и все. Больше ничего не нужно. А Кузе и этого всего не нужно. Хохлов ходил по тесной комнате туда-сюда. Сюда-туда. – Тебе денег дать? – вдруг спохватился он. Максим пожал плечами: – Да. – Я дам, – пообещал Хохлов и опять стал ходить. – Найти бы ту сволочь, которая брату череп проломила, своими руками бы удушил, – сказал Максим. – Вот ей-богу! – Макс, Кузя в последнее время говорил, что у него появились деньги. Ты не знаешь, что за деньги, откуда?.. – Нет, – настороженно сказал Кузмин-младший. – Понятия не имею. – Но он тебе говорил? – Нет. Да откуда у него деньги, Мить?! – Вот и я думаю – откуда? Хохлов не мог остановиться, все ходил и ходил. – Вспомни, Макс! Может, он тебе говорил, что с кем-то подружился, кто ему денег предложил? Может, он говорил, что собирается большое дело сделать и на нем заработать! Максим махнул сигаретой, вид у него стал еще более озлобленный. – Да ни с кем он не дружил, кроме вас! И вот… додружился! Пришили его друзья-приятели! И дел никаких он не делал, все сидел штаны протирал в этом институте вашем! – И он показал рукой вокруг, чтобы Хохлов уж точно понял, в каком именно институте он сидел. В дверь заглянул Лавровский, и Хохлов кивнул ему, чтобы заходил. – Здорово, Макс, – сказал Лавровский. – Вот как с Кузей-то вышло. – Да я и говорю, – злобно подтвердил Максим, – все из-за вашей карусели, блин! Все он к вам таскался! А третий ваш его и… – Да еще не известно ничего, – жалобно вякнул Лавровский. – Может, еще и не он! – Да кому еще быть, когда прямо у его дома пришили!.. – Заткнись! – приказал Хохлов. – Димон Пилюгин Кузю не убивал. – Откуда ты знаешь? – У меня есть неопровержимые доказательства, – соврал Хохлов от злости. Максим посмотрел на него, и Лавровский тоже посмотрел. – Что, правда? – спросил Лавровский. – Ну-ну, – неопределенно сказал Максим. Они еще покурили молча. Лавровский махал рукой, отгонял дым. – Светка не любит, – объяснил он извиняющимся тоном, когда Хохлов свирепо посмотрел на него. – Говорит, когда ты домой приходишь, от тебя дымом несет, как будто ты в коптильне работаешь! – В общем, господа хорошие, – Максим поднялся и затушил в пепельнице сигарету, – довели братана до могилы, а теперь в благородных играетесь! Давай денег, Хохлов, и поеду я. У меня еще дел куча. Это у вас никаких нету, а мне брата хоронить! Хохлов молчал. Возразить ему было нечего. Молча он достал из портфеля пачечку купюр и отдал Максиму. Тот спрятал ее в нагрудный карман и шагнул было к двери, но остановился и посмотрел на Хохлова. – Ты ж там был! Ты же знал, что они друг на друга, как псы, кидаются! Чего ж не остановил, когда они вдвоем пошли?! – Да откуда я знал! – взъярился Хохлов. – Пошел ты!.. – устало ответил Максим, вышел и сильно хлопнул дверью. Лавровский жалобно смотрел на Хохлова. – Чего тебе? – спросил тот. – Ты чего приперся? У тебя дел, что ли, нет? Работа вся остановилась к свиньям собачьим, что я заказчику скажу?! Ты сидишь с лицом скорбящей Божьей Матери, а этот хрен меня во всем обвиняет!.. Как будто я знал, что… Тут вдруг в гудящей и горящей его голове наступило временное затишье, словно перестал работать отбойный молоток. Словно там, в голове, невесть откуда взялся участковый уполномоченный Анискин и погрозил ему кривоватым деревенским пальцем. Думай последовательно, сказал Анискин. И учитывай, учитывай!.. – Я же не знал, – повторил Хохлов, ухватившись за просвет в голове и опасаясь, что он вновь закроется тучами, – я не знал… А он откуда знает?.. – Что? – спросил Лавровский. – Ничего, – ответил Хохлов. В его новой реальности он никому и ничего не мог рассказать. Ничего и никому. Нужно было думать изо всех сил, не разрешать тучам вновь закрыть просвет. – Мить, мне бы с тобой… поговорить. – Не сейчас, ладно? Сейчас я не могу, мне… подумать надо. – Мить, ну мне очень нужно!.. Хохлов отмахнулся. – Ну Митька! Хохлов подошел вплотную, нагнулся, взял Лавровского за плечо и сказал сквозь зубы: – Так. Я тебя слушаю. Можешь говорить. Совсем близко он видел карие несчастные глаза, повисший нос, но ему было некогда разбираться в Лавровском и его эмоциях. – Что? Ну? Что? – Ничего, – ответил тот и сбросил с плеча хохловскую руку. – Я лучше потом, Мить. – Пошел ты, – как давеча Максим, сказал Хохлов, – только мешаешь! – Мить, а можно мне уехать? Ну, мне правда очень нужно! – Да езжай! – заорал Хохлов. Просвет в голове медленно, но неуклонно затягивался тучами. – Езжай, мать твою! Все уезжайте! Только оставьте меня в покое! Лавровский встал и пошел к двери, и Хохлов следом за ним выскочил в общую комнату. Помощница Наташа пила чай. Компьютерщик Боря и его напарник в наушниках лупили по клавиатурам – то ли стреляли, то ли в шахматы на время играли. Орлица Вальмира Александровна рассматривала фотографии, помешивая в большой кружке чай. |