Онлайн книга «Так плохо, как сегодня»
|
Иногда Женька появлялся с синяками на лице. Дрался. Кто-то его бил. Римма допрашивала, Женька отмахивался. Он был как дворовая собака – беспородный, умный и ободранный в боях. Но при этом искренний и бесхитростный, как даун. Римма понимала, что он никогда не разбогатеет – все раздаст. У него никогда не будет своего угла – все пропьет и умрет под лестницей, как Пиросмани. Римма пыталась наставить его на путь истинный, взять под контроль, но Женька, как планета, крутился исключительно вокруг своей оси. Родители у Женьки были, но жили они в Мордовии, и управлять сыном из Мордовии они не могли и не пытались. Эту родительскую функцию взяла на себя Римма. – На что ты потратил постановочные? – спрашивала Римма. Женька напрягал лоб, пытался вспомнить. – Ты должен купить квартиру или хотя бы комнату. – Но я же снимаю… – Снимать – это выбрасывать деньги в форточку. Форточка… Римма делала выбрасывающий жест рукой. – Скучно… – вздыхал Женька. – Что скучно? – Копить. Купить. Переезжать. Книги перевозить. Квартплату платить. – А что интересно? – Придумать историю. Потом ее снять. – И все? – И все. – А жить? – А это и есть жизнь. – Нет. Это работа, – возражала Римма. – Для меня жизнь и работа – одно. – Патология, – вздыхала Римма. – Талант – это патология. – А что норма? – Заурядность. – По улицам ходят толпы заурядных. И что, разве их жизнь интереснее? – У птицы есть гнездо, у зверя есть нора. Гнездиться – это естественно для биологической особи. – Предположим, – соглашался Женька. – Тебе нужна крыша над головой, – настаивала Римма. – А давайте я на вас женюсь. Вы завещаете мне свою квартиру. Мы с Кокой будем в ней жить. Кока, хочешь жить со мной? – орал Женька. – Кока хочет, – отзывался Кока. – Ну вот… Римма складывала Женьке питание в полиэтиленовый пакет. Она готовила ему еду на три дня вперед: банку куриного бульона и пятнадцать штук мясных котлет. – Ты когда это придумал? – спросила Римма. – Только сейчас, а что? – Ничего… – Как жаль, что мы разминулись во времени, – с тоской проговорил Женька. – Вы идеальная жена для меня. Скромность и достоинство и самопожертвование – это вы. А мне все время тщеславные бабы попадаются. Хотят славы, денег, хотят быть у всех на виду. Жаль, что я не родился на тридцать лет раньше. Но у меня есть мечта. Знаете какая? – Ну откуда же мне знать. – Лечь с вами в одну могилу. Ведь это возможно? – Хорошо, я завещаю тебе место на кладбище. – А у вас есть? – Есть. Когда умерла мать Алексея, нам дали площадку на Ваганьковском кладбище, на восемь мест. В тихом уголке. Там и Алексей. И мы с Кокой поместимся. – А я? – серьезно спросил Женька. – Всем места хватит. – Я не шучу. – Да пожалуйста. Мне не жалко. Вот возьми. Римма протянула пакет. Женька подошел. Они стояли друг против друга и смотрели глаза в глаза. Женька был худощавый с высокой жилистой шеей, как волк из мультфильма «Ну, погоди!». В нем была своя элегантность, на него было интересно смотреть, интересно слушать. Римма подумала: если бы они не разошлись во времени, у них мог случиться роман и даже брак и они родили бы здорового ребенка. У Эдит Пиаф был любовник на тридцать лет моложе. В шоу-бизнесе это встречается. Но Римма не из шоу-бизнеса. Она даже не имела левых романов. Ею владела только одна идея – Кока. Ради него она ушла в собственный монастырь и никогда не задумывалась: правильно ли она живет. Это ее судьба, ее крест. Бог так распорядился. Она на Бога не обижалась. Какой смысл обижаться? Это бы ничего не изменило, только закоптило душу. Женька ушел. – Дурак, – сказала Римма. – Кто? – спросил Кока. – Я? – Нет. Ты самый лучший. Ты это знай. – А я знаю. Римма позвонила мне на мобильный и со смехом рассказала о своем разговоре с Женькой, о его желании лечь в одну могилу. – А может, не ждать могилы? – спросила я. – Что ты имеешь в виду? – не поняла Римма. – Я имею в виду личное счастье. Почему мужики могут жениться на молодых, а нам нельзя. Чем Пугачева лучше тебя? – Она лучше поет, и у нее больше денег. – Деньги ни при чем. Главнее – душа. А у тебя душа – вечная девушка. – Душа, может быть. А спина болит, – пожаловалась Римма. – Что-то замыкает. Когда долго сижу, потом не могу встать. – Пойди к врачу, – посоветовала я. – У меня тоже был радикулит. Три укола – и все прошло. Римма пошла к врачу. Знакомая завотделением Надежда Николаевна предложила лечь на три дня и спокойно обследоваться. – Поживи у меня три дня, – попросила Римма. – Кока боится остаться один. Он будет плакать. Мне не хотелось менять свою жизнь на целые три дня, но дружба требует жертв. Если я не соглашусь, Римма не ляжет в больницу и будет мучиться дальше. В конце концов три дня – не так уж это много. Я взяла компьютер, свои рукописи и переехала к Коке. Моя дочь Вера жила в гражданском браке с шофером такси. Парень хороший, но не статусный. Он не соответствовал моим амбициям, но выбирать было не из чего. Лучше такой, чем никакого. С мужем я разошлась, так что мое отсутствие в доме никого не напрягало. Мой прошлый муж Сергей жил свою новую жизнь. Я ничем не интересовалась, но все знала. Моя бывшая свекровь Вера умерла вполне своевременно, в восемьдесят шесть лет. Хорошее время для ухода: не много и не мало. Я думала, что меня обрадует ее выбывание: меньше народа, больше кислорода. Но нет. Я не почувствовала радости. Человечество – это огромная кастрюля, где кипят характеры. И в общем вареве необходима такая приправа, как Вера-старшая. Щепотка горького перца, например, который жжет язык. Иначе жизнь была бы пресна… Так что царствие ей небесное и вечный покой. Кока ел много. Я накрутила ему куриных котлет, но ему больше нравились мясные. Не дурак. У Риммы тем временем шел свой сюжет. Ей сделали ультразвуковое исследование внутренних органов, и обнаружили новообразование в почке. Надежда Николаевна вошла в палату к Римме и стала объяснять, что у них в больнице старая аппаратура, плохо показывает, ничего нельзя разобрать. Надо отправить Римму в другую больницу, там новая японская техника и совсем другое дело. |