Книга Ночь на перекрестке, страница 27 – Жорж Сименон

— Всему этому вы подвергнетесь очень скоро.

— Тем хуже для вас. Вы установите, что мое настоящее имя Берта Круль, что три с лишним года назад копенгагенская полиция арестовала меня. А датское правительство потребует моей выдачи. Что ж, я готова… Теперь, если позволите, пойду и съем чего-нибудь. Здесь чувствуешь себя вроде как в заключении, вы не находите?

Она подошла к окну и открыла его. Затем вернулась к двери. Мегрэ опередил ее и вышел первым. Тогда она внезапно захлопнула за ним дверь, повернула ключ и задвинула засов. Комиссар тут же услышал ее быстрые шаги по направлению к окну.

Будь вес Мегрэ килограммов на десять меньше, ей, несомненно, удалось бы сбежать. Однако, не потеряв и четверти секунды после того как засов был задвинут, комиссар с разбега всей своей массой надавил на дверь и с первого же толчка высадил ее. Дверная панель вместе с выдранными петлями и замком с грохотом рухнула на пол.

Эльза сидела верхом на подоконнике, не решаясь спрыгнуть на траву.

— Слишком поздно, — тихо бросил он.

Слегка задыхаясь, она обернулась в его сторону.

— Да уж, было ради чего наряжаться в такой шикарный туалет, — сказала она с горькой самоиронией, показывая свое разорванное платье.

— Вы даете мне слово, что больше не попытаетесь бежать?

— Нет, не даю.

— В таком случае предупреждаю: буду стрелять при малейшем подозрительном движении.

С этой минуты револьвер оставался в его руке.

Когда они проходили мимо комнаты Карла, Эльза спросила:

— Комиссар, как вы думаете, он поправится? Ведь в нем сидят две пули.

Хотя он внимательно наблюдал за ней, но в этот момент затруднился бы определить ее состояние. Все же ему показалось, что лицо ее выражает одновременно и сострадание, и озлобленность.

— Тут есть и его вина, — заключила она, как бы желая успокоить свою совесть. — Только бы в этом доме нашлась хоть какая-нибудь еда.

Мегрэ последовал за ней на кухню, где, порыскав по стенным шкафчикам, она нашла банку лангустов.

— Вы не откроете мне ее? Пожалуйста, откройте. Обещаю не воспользоваться этим, чтобы удрать.

Между ними установилась странная сердечность, которую Мегрэ не мог не оценить. В их отношения вкралось даже нечто интимное, разумеется, без всяких задних мыслей с ее или с его стороны.

Ей импонировало присутствие этого крупного и невозмутимого мужчины, который хотя и одержал над ней верх, но сам, как ей думалось, был ошеломлен ее лихостью. Он же просто наслаждался — и, быть может, даже слишком — этой странной близостью, столь непохожей на привычные отношения между людьми.

— Вот вам, ешьте побыстрей.

— А что, разве уже надо отправляться?

— Об этом ничего не знаю.

— Еще раз — между нами: что вам удалось выяснить по существу?

— Не имеет значения.

— А этого идиота Мишонне вы тоже увезете с собой? Именно его-то я и боялась больше всего. Только что, когда мы с ним стояли на дне колодца, я решила, что мне конец. У него от злобы аж глаза на лоб полезли, он душил меня изо всех сил.

— Вы были его любовницей?

Она пожала плечами с видом женщины легкого поведения, для которой подобная деталь абсолютно ничего не значит.

— А господин Оскар? — продолжал он допытываться.

— Что господин Оскар?

— Он тоже ваш любовник?

— Попробуйте выяснить это самостоятельно. Я совершенно точно знаю, что меня ждет. В Дании мне придется отсидеть пять лет за соучастие в вооруженном ограблении и сопротивление властям. Как раз там в меня и угодила эта пуля, — она указала на свою правую грудь. — А во всем остальном разберется французская полиция.

— Где вы познакомились с Исааком Гольдбергом?

— На эту тему не хочу…

— И все-таки придется рассказать все.

— Интересно, как это вы меня заставите?

Она продолжала уплетать лангуста без хлеба — его не осталось ни крошки. Из гостиной слышались шаги полицейского, который сторожил Мишонне, полулежавшего в кресле.

У ворот одновременно затормозили две машины. Ворота раскрылись, автомобили въехали в парк и, обогнув дом, остановились у крыльца.

В первом находились инспектор, два жандарма, а также г-н Оскар и его жена.

Во втором — это было парижское такси — помимо шофера сидел еще один инспектор и кто-то третий.

На запястьях задержанных поблескивали наручники, но лица их были спокойны, если не считать жену «гаражиста», чьи глаза заметно покраснели.

Мегрэ попросил Эльзу пройти в гостиную. Там Мишонне вновь попробовал броситься на нее.

Затем ввели арестованных. Г-н Оскар держался почти непринужденно, но, увидев Эльзу и страхователя, скорчил гримасу удивления. Третий, по виду итальянец, видимо, решил похорохориться:

— Да тут никак все семейство в сборе! — выпалил он. — Что будет — свадьба или оглашение завещания?

Один из инспекторов обратился к Мегрэ:

— Нам повезло: удалось взять их без боя. Проезжая через Этамп, мы подсадили двух жандармов, уже стоявших наготове. Они видели промчавшуюся машину, но не сумели задержать ее. В пятидесяти километрах от Орлеана беглецам пришлось остановиться из-за прокола баллона. Они затормозили прямо посреди шоссе и наставили на нас пистолеты. Хозяин авторемонтной матерской одумался первым. Если бы не это, завязалась бы перестрелка по всем правилам. В общем, стали к ним подходить, а итальянец так-таки не удержался: дважды пальнул из браунинга, но оба раза промахнулся.

— Подумать только, комиссар, когда вы были у меня, я вас потчевал отличными напитками. А вот сейчас, позвольте доложить вам, меня сильно мучает жажда, — заметил г-н Оскар.

Мегрэ велел принести из гаража арестованного механика. Он решил собрать здесь свою команду.

— А теперь всем встать в шеренгу, лицом к стене, — скомандовал он. — Мишонне, встаньте с другой стороны. И не вздумайте приблизиться к Эльзе.

Срахователь злобно посмотрел на него и встал в конце выстроившейся шеренги. Его глаз опух от полученных ударов, усы обвисли. Далее стоял механик с руками, перехваченными электропроводом. Около него — тощая и скорбная г-жа Оскар, рядом — ее муж, раздосадованный невозможностью засунуть руки в карманы не по фигуре широких брюк. Последними стояли Эльза и итальянец, самый свежий и бодрый из всех. На тыльной стороне его правой ладони была вытатуирована голая женщина.

С едва заметным чувством удовлетворения Мегрэ осмотрел всех, набил свою трубку, направился к крыльцу и, открывая застекленную дверь, сказал:

— Люкас, запишите имя, фамилию, профессию и место жительства каждого, а потом позовите меня.