Онлайн книга «Кутюрье Смерти»
|
Прозвучавшее «до свидания» как будто включило некий механизм: хозяин квартиры тут же встал, не сгибая ног, направился к двери и распахнул ее. Та с грохотом ударилась о стену. Костелло вышел по стеночке. Маньяно смотрел, как он уходит, — центнер мяса, упакованный в розовое трико, а в глазах — слабый отсвет работы внутренних механизмов. Может быть, располагая лексическим запасом в одно-единственное слово, он домогался включения в Книгу рекордов Гиннесса?.. Четверг, 12 августа, был днем, когда исчезла Жюльет Делатр, между двадцатью и двадцатью тридцатью. В случае, если вышеназванный субъект в розовом находился тогда в зале, он не мог совершить убийство. Во всяком случае, выяснить это будет нетрудно. Вторым обладателем голубого «рено-экспресса» был некий помощник лаборанта, идентифицированный как Мишель Ренар. Его уволили четыре года назад. Он числился в агентстве и в течение двух лет получал минимальное денежное пособие, но после того, как от сигареты, которую он курил в постели, сгорело к чертовой матери его нищенское жилье, Ренар оказался на улице. У него только и остался что вышеуказанный «рено», в котором он и жил. Ренар был законченным алкоголиком, и Костелло, должным образом информированный районными социальными службами, обнаружил его около городского сада. Устроился Ренар по-царски: он возлежал, высунув ноги в открытое окошко пикапа, посасывая красное вино из литровой бутыли. — Ренар Мишель, если не ошибаюсь? — Я чист, инспк'тр! — возмутился Ренар, с трудом отнимая горлышко бутылки от растрескавшихся губ. — Отвечай! Ренар, это ты? — Как утв'рждают. — Кто это утверждает? — Л'ди. Но люди говорят все, что им в голову взбредет. — Ты работал в медицинской научно-исследовательской лаборатории? — Может, и работал… — Ренар, советую тебе сменить тон. Я придерживаюсь старой школы и, не задумываясь, применяю силу при встрече с подозрительными элементами! — Моссью, да! Да! Я тру-дил-ся на бл'го науки! — А почему тебя уволили? — От зависти! Я был слишком блестящ! — Та-та-та… Поосторожней… Тебя уволили, потому что ты однажды в пьяном виде ударил начальника. Вот почему тебя отстранили от должности. Будешь ли ты столь любезен сообщить, где находился в прошлый четверг между восемью и девятью часами вечера? — Откуда мне знать, когда я даже н-не знаю, какой с'г'д'ня день… — Тем хуже для тебя, потому что на тебя наверняка навесят обвинение в убийстве. Давай поднимайся и — марш в полицию! — Д-да эт-то н'честно… Как вы хотите, чтобы я кого-нибудь убил, если я даже ссать прямо не могу? — Это ты будешь рассказывать в комиссариате. Давай пошли! Костелло схватил Ренара за воротник и приподнял. Бродяга практически ничего не весил: морщинистая кожа да кости. Ренар сначала раскачивался, потом тронулся с места, беспрерывно ругаясь себе под нос. Костелло его не слушал. У этого горемыки приблизительно столько же шансов стать убийцей, как у Боссюэ[10] — автором тяжелого порно. Но по предписанию… По дороге Ренар обернулся к полицейскому: — П'чему, — начал он своим тягучим голосом, — п'чему вы меня спр'сили, вкалывал ли я в л-лаб-лаб-латории? — Потому что я ищу одного типа, который работал в лаборатории и у которого есть голубой пикап, как у тебя. — Одн'го т'кого я знаю. — Да что ты говоришь… — Ладно, я еще в своем уме-е и зна-аю, что г'в'рю! — Слушаю внимательно! — Ум'раю от жажды… — Хочешь, чтобы я освежил твою память несколькими хорошими затрещинами? — Не с'тоит ст'раться… У м'ня остал'сь мало не-е-ронов… У м'ня цирроз г'ловного м'зга, так д'т'р ск'зал. Костелло вздохнул, щелкнул своими длинными пальцами. Разве милосердие состоит не в том, чтобы побеждать свое отвращение во имя подлинной любви к обездоленным? Он вытащил из кармана стофранковую купюру. — Этого тебе хватит, по крайней мере, на пару дней для утоления жажды. Ренар протянул было руку, но Костелло оказался проворнее и засунул купюру в карман рубашки. Ренар закусил губу. — Л'дно… Был там од'н тип, к'т'рый вкалывал вместе со мной. Но он был настоящий мерзавец. — Мерзавец? Что ты имеешь в виду, употребляя столь оскорбительное выражение? — Мер-завец, одно слово. Он любил забавляться с кусками. Костелло почувствовал, как волосы у него встали дыбом. — Кусками чего? — Жи-жи-вотных… Он д'лжен был к'нчать их, к'гда они уже не г'дились. Ему это нравилось, пр'вда, такой гад. Нарежет их на куски и играет с ними. Никакого уважения, ч'рт в'зьми! Я его н' п'реваривал! П'т'му что я, слышь? — я ж'в'тных лю-ю-блю, и Брижит Бардо-о-о то-о-о-же! Костелло почти дрожал от радости. — Как его звали? — З-забыл… Как тачку… — Какую тачку? — Ну… как м'шину! Они стояли у комиссариата. Костелло пропустил Ренара вперед, не переставая расспрашивать его: — Что это значит, «как машину»? — Н' знаю… — Серьезный улов, как вижу! — окликнул Костелло дежурный, сидевший за бежевой пластиковой стойкой. — Отправь-ка этого на холодок, пока говорить не начнет. Я его возьму через несколько минут. Полицейский увел изо всех сил сопротивлявшегося Ренара. Жан-Жан что-то писал на картонной обложке, пробуя новый флюоресцирующий фломастер, и едва удостоил взглядом запыхавшегося Костелло, когда тот заявил с порога: — Костелло с докладом прибыл. Жан-Жан возвел глаза к небу. — Мною была проведена встреча с двумя подозреваемыми, — тараторил Костелло, следя за летавшей в кабинете мухой. — Первый подозреваемый — дебил, который может произносить только слово «чиво». Второй — лицо без определенного места жительства в состоянии сильного алкогольного опьянения. Замыкает список некий третий правонарушитель, у которого есть голубой «рено-экспресс», который работал в лаборатории Дютей, где ему надлежало убивать подопытных тварей, и он получал удовольствие, забавляясь с их телами. Жан-Жан напрягся, как сеттер, почуявший добычу. — А этот откуда взялся? — Работал вместе с Мишелем Ренаром, бродягой. Судя по всему, в картотеке не числится. |