Книга Враг, страница 55. Автор книги Ли Чайлд

Моего коллегу из Джексона звали Санчес. Я неплохо его знал, и он мне всегда нравился. Он был умен и хорошо знал свое дело. Я включил громкую связь, чтобы Саммер могла принять участие в нашем разговоре, и мы коротко и без особого энтузиазма обсудили вопросы юрисдикции. Юрисдикция всегда оставалась серой зоной, и мы с самого начала знали, что обречены на поражение. Брубейкер находился в отпуске, он был одет в гражданское, его нашли в переулке, а потому расследованием будет заниматься полицейский участок Колумбии. С этим ничего нельзя было поделать. Полицейский участок Колумбии поставит в известность ФБР, поскольку в последнее время Брубейкер жил в отеле в Северной Каролине, что давало возможность говорить об убийстве, связанном с двумя штатами. Такие дела автоматически попадают на стол руководства ФБР.

Кроме того, все армейские офицеры являются федеральными служащими, а убийство федерального служащего считается особым преступлением, что дает возможность предъявить преступнику дополнительные обвинения, если его каким-то чудом удается поймать. Ни Санчеса, ни меня, ни Саммер совершенно не волновали различия между судами штата и федеральными судами, но мы все знали, что если ФБР начнет свое расследование, то нас сразу же отстранят. В самом лучшем случае мы могли бы рассчитывать лишь на то, что со временем нам пришлют какие-нибудь документы для ознакомления, да и то исключительно из любезности. Саммер скорчила гримасу и отвернулась. Я отключил громкую связь и дальше разговаривал только с Санчесом.

– Есть какие-то соображения? – спросил я.

– Он знал убийцу, – ответил Санчес. – Очень трудно застать врасплох солдата «Дельты», а тем более такого хорошего, как Брубейкер.

– Оружие?

– Медики пришли к выводу, что это пистолет калибра девять миллиметров. А они знают свое дело. Они видели множество огнестрельных ранений. Судя по всему, по пятницам и субботам им приходится регулярно выезжать в эту часть города.

– Как он там оказался?

– Понятия не имею. Очевидно, с кем-то встречался. С тем, кого знал.

– Когда примерно это произошло?

– Тело успело остыть, кожа слегка позеленела, трупное окоченение полное. Они называют промежуток от двадцати четырех до сорока восьми часов. Истина, скорее всего, где-то посередине. Скажем, позапрошлой ночью. От трех до четырех утра. Мусорщики обнаружили его сегодня в десять часов утра. Они производят смену баков раз в неделю.

– Где ты был двадцать восьмого декабря?

– В Корее. А ты?

– В Панаме.

– Почему нас перевели?

– Я все еще надеюсь узнать, – ответил я.

– Происходит нечто странное, – сказал Санчес. – Из чистого любопытства я решил проверить и выяснил, что по всему миру в аналогичном положении оказалось более двадцати человек из наших. И на всех бумагах стоит подпись Гарбера, но мне кажется, что он ее не ставил.

– Я в этом уверен, – сказал я. – А у вас что-нибудь происходило до убийства Брубейкера?

– Ничего особенного. Неделя выдалась на удивление спокойной.

Мы повесили трубки. Какое-то время я сидел молча. По моим представлениям, Колумбия расположена в двухстах милях от Форт-Бэрда. Нужно двигаться на юго-запад по шоссе, пересечь границу штата, найти автостраду I-20, ведущую на запад, проехать еще немного, и ты на месте. Около двухсот миль. Позапрошлой ночью мы нашли тело Карбона. Я вышел из кабинета Андреа Нортон незадолго до двух часов ночи. Она может дать мне алиби до этого времени. Потом я появился в морге в семь часов, чтобы присутствовать на вскрытии. Это может подтвердить патологоанатом. Таким образом, у меня есть два независимых свидетеля. Однако с двух часов и до семи остается пять часов – предположительно Брубейкера убили где-то в середине этого промежутка. Мог ли я проехать двести миль туда и двести обратно за пять часов?

– В чем дело? – спросила Саммер.

– Парни из «Дельты» уже подозревают меня в убийстве Карбона. А теперь, боюсь, повесят на меня и смерть Брубейкера. Можно ли проехать четыреста миль за пять часов?

– Наверное, я сумела бы это сделать, – сказала она. – При средней скорости восемьдесят миль в час. Конечно, тут многое зависит от машины, качества дороги, плотности движения и полицейских. Вообще это возможно.

– Замечательно.

– Но на пределе возможностей.

– И очень хорошо. Убийство Брубейкера будет для них равносильно убийству бога.

– Вы намерены сообщить им эту новость?

Я кивнул.

– Думаю, это мой долг. Вопрос уважения. А вы сообщите командиру базы, хорошо?

Адъютант отряда специального назначения был настоящей задницей, но и он оказался человеком. Он застыл и сильно побледнел, когда я рассказал ему о Брубейкере, и за его реакцией таилось нечто большее, чем огорчение из-за бюрократических неприятностей. Я знал, что Брубейкер считался суровым, холодным командиром, но он всегда заботился о каждом солдате в отдельности и обо всем подразделении в целом. И являлся символом своей части. Отряд специального назначения не пользовался особой любовью в Пентагоне и на Капитолийском холме. Армия ненавидит перемены и очень долго привыкает к новшествам. С самого начала мысль о сборной команде охотников и убийц вызывала большие сомнения, но Брубейкер был одним из тех, кто сумел пробить эту идею и с тех пор постоянно ее поддерживал. Его смерть будет такой же потерей для отряда специального назначения, как смерть президента для всей нации.

– Смерть Карбона была серьезным ударом для нас, – сказал адъютант. – Но в это вообще невозможно поверить. Здесь есть какая-то связь?

Я посмотрел на него.

– Какая здесь может быть связь? Карбон погиб в результате несчастного случая.

Он ничего не сказал.

– Как Брубейкер оказался в том отеле? – спросил я.

– Он любит играть в гольф. У него дом возле Брэга, но ему нравится играть в гольф именно там.

– Где находится отель?

– Возле Роли.

– Брубейкер часто туда ездил?

– Всякий раз, как только появлялась возможность.

– А его жена играет в гольф?

– Они играют вместе, – ответил адъютант и после паузы произнес: – Играли.

Он замолчал и отвернулся.

Я представил Брубейкера. Мы никогда не встречались, но я знал, что он многим нравился. Сегодня они обсуждали, как поставить мину «клеймор», [19] чтобы осколки вылетели под углом, обеспечивающим максимальное поражение противника. А на следующий день надевали синие рубашки с маленьким крокодильчиком на груди и играли в гольф со своими женами, держались с ними за руки и улыбались, разъезжая по полю на маленьких электрических автомобильчиках. Я знал немало таких парней. Мой отец был одним из них. Впрочем, он никогда не играл в гольф. Он наблюдал за птицами. Отец успел побывать почти во всех странах мира и видел множество разных птиц.