Онлайн книга «Зеркало Иблиса»
– Спит… – констатировал Каунитц и перевернулся на спину. Он был образованным человеком, но после сегодняшней встряски, после солидной порции спиртного, которую он принял тихонько от командира, в голове царила удивительная путаница из отрывков «Майн Кампф», Старшей Эдды, Библии и Корана… Каунитц попытался разобраться в ней, разложить все по привычным полочкам, навести порядок. И незаметно уснул, приоткрыв рот и похрапывая. Ему снилось, что он ищет Макса Богера где-то на равнине, усыпанной упавшими с неба звездами. Ищет и никак не может найти. – Как вы считаете, Артур, то, за чем мы идем, действительно существует? – спросил Ягер, кидая в костер причудливо изогнутую ветку. Фрисснер проследил за ее полетом, окончившимся целым взрывом искр, улетевших в черноту неба. – Вы меня извините, Людвиг, но вы не слишком обидитесь, если я не отвечу? Операции придана определенная степень секретности… – Так не превращайте ее в клоунаду, – прервал его Ягер. – Вы же не станете утверждать, что вас удивляет моя осведомленность о цели этой экспедиции? – Не удивляет… Больше тревожит. – Фрисснер проводил взглядом часового, который отошел по малой нужде под прикрытием второго. Солдаты знали свое дело. Правила придуманы для того, чтобы сберечь их же собственную шкуру, так зачем их нарушать? – Я вас понимаю. Однако скажите свое мнение. – Зачем оно вам? – Можете считать, что я соскучился по умному собеседнику. После наших дневных приключений тянет пофилософствовать, согласны? Установим перемирие… – Да. – Фрисснер усмехнулся. – Говорят, такое бывает после ночного артобстрела. – Охотно верю… – Странно, но однозначно ответить на ваш вопрос, Людвиг, я не могу. – То есть? Вам все равно, есть ли эта штука или ее вообще нет? – Нет, почему же? Не все равно, я как-то не привык гонять своих ребят на рискованное дело без всякого смысла. Конечно, мне бы хотелось найти то, за чем мы идем. Так что получается, что в существование… – Фрисснер помялся, – артефакта, будем так называть, я верю. – Да, действительно получается. Вы ухитрились дать название тому, о чем я говорил. Вера. Вы верите, но не знаете. – Это еще называется: хотеть верить. – На мой взгляд, разница между верой и желанием верить не такая уж большая. – Как посмотреть… – И смотреть нечего, хочешь верить – верь! А что касается мистических особенностей артефакта? – Мне кажется, это бред, – отозвался Фрисснер. – Сказки, которые местное население наплело в изобилии вокруг чего-то… обыкновенного. – Почему? – Знаете, Людвиг, технический уровень всего исламского мира сильно отстает от технической мысли Европы. Представьте, как посмотрели бы эти люди всего пару сотен лет назад на наш сегодняшний танк! Сколько легенд и сказок наворочали бы они вокруг обыкновенной, пусть и сложной, машины. – Да, но современный танк не может попасть в то время. – Не может, но это только пример. Предположение. – Вы хотите сказать… – Я хочу сказать, что все эти мистические сказки о чудесах, об артефактах не больше чем… результат нашего непонимания. Огромного непонимания чего-то вполне объяснимого. – И какова же, по-вашему, природа непонимания? – Очень просто. Нет знаний, которые бы помогли нам освоить то, чего мы сейчас не понимаем. Так же, как у бедуинов сто лет назад не было бы знаний для того, чтобы постигнуть случайно заскочивший к ним танк. И даже для того, чтобы как-то объяснить сам факт его появления. – Вы сами себя опровергли. Получается, что вы верите в те сказки, которыми кишит пустыня. Просто, по вашим же словам, мы не обладаем должными знаниями, чтобы увидеть в этих сказках истину и… – Ягер покрутил в воздухе пальцами, – и вскипятить на огне воду. – Да, но среди сказок еще нужно выделить ложь, которая неизменно будет там присутствовать. – Совсем не обязательно. В примере с тем же танком… Тогдашние бедуины могли бы слышать от кого-то, что этот неведомый артефакт-танк способен метать на невероятное расстояние огонь и смерть. Но привести в действие механизм они бы не смогли. Таким образом, таинственное свойство артефакта-танка оказалось бы недоказуемым и со временем было бы признано враньем. Мы опять упираемся в вашу теорию о том, что обществу нужны знания для использования той или иной системы. А значит, неправды в сказках нет! Фрисснер задумался. – Получается, – через некоторое время сказал он, – что с большой долей вероятности можно допустить существование всего. Только следует учитывать, что у человечества часто нет достаточно знания, чтобы убедительно доказать это? – Ну, в общем так. – То есть легенды не лгут. И если у тебя не получается то или иное, описанное ранее, действие, то виноват в этом только ты. Это весьма опасные речи, Людвиг. – Не сказал бы. Это частный случай ницшеанской философии. – Вы изучали Ницше? – спросил Фрисснер. – Так же как и вы. Фрисснер кивнул и выудил из вещмешка флягу. – Глотните. Коньяк. Ягер благодарно что-то промычал и, запрокинув, флягу, сделал глоток. – Неплохо, – сказал он, возвращая фляжку, – Хотя я далек от этого эстетства… Конечно, я могу отличить хороший ром от плохого и водку от шнапса, но… – Понятно. – Фрисснер тоже глотнул обжигающей жидкости. Поболтал фляжку, пытаясь по звуку определить, сколько в ней осталось. – Как вы считаете, мы надолго застряли? – спросил Ягер, оглядывая темные силуэты грузовиков. – Не знаю. Завтра Богер и Вайсмюллер разберутся. – Ваш Богер – хороший механик? – И Каунитц тоже. – Фрисснер усмехнулся. – Кроме меня все довольно хорошо понимают в машинах. Однако боюсь, что мы тут зависнем еще на день… – Плохо, – с отвращением сказал Ягер и кинул очередную ветку в огонь. – Слишком много плохого для начала экспедиции. И эти чертовы оазисы, и эта буря, которая ведет себя, как взбалмошная баба… Что вы по этому поводу думаете? Фрисснер покачал головой. – Знаете, Людвиг, вы можете считать меня трусом, но я стараюсь не думать об этом. Как бы там ни было, я больше материалист, это было привито мне моим отцом. Но когда… Я не люблю испытаний веры. Испытания веры – это привилегия христиан, вот пусть они этим и занимаются. А я не христианин и вы, как я понимаю, тоже. Ягер согласно кивнул. – Да, но у меня несколько другой случай. Я не страдаю от избытка материализма. – Да ну? – Фрисснер удивленно поднял брови. – Неужели вы мистик? Ягер пожал плечами: |