Книга Красный кролик, страница 30 – Том Клэнси

— Ну, и что сказал президент? — спросил Боб Риттер.

— Нельзя сказать, что он ужасно обрадовался, — ответил судья Мур, чем нисколько не удивил своих собеседников. — Но президент понимает, что мы ни черта не можем поделать. Вероятно, на следующей неделе он произнесет речь о благородстве людей труда, особенно объединенных в профессиональные союзы.

— Хорошо, — проворчал Риттер. — Пусть он это скажет авиадиспетчерам.

Зам по опер-работе считался признанным мастером острого словца, хотя у него хватало здравого смысла различать, в каком обществе что можно говорить.

— Где президент собирается произносить эту речь? — спросил зам по РА-работе.

— В Чикаго, на следующей неделе. В городе проживает большое количество этнических поляков, — объяснил Мур. — Разумеется, президент упомянет о рабочих судостроительных верфей и напомнит, что он сам в свое время тоже возглавлял профсоюз [29] . Пока что я не ознакомился с текстом речи, но, думаю, это будет в основном ваниль с добавлением шоколадной крошки.

— А газеты напишут, что президент заигрывает с «синими воротничками», заручаясь их голосами на предстоящих выборах, — заметил Джим Грир.

Какими бы искушенными ни выставляли себя средства массовой информации, они могут усвоить только то, что им подносят на блюдечке с голубой каемкой. Да, среди журналистов масса умников, способных вести заумные политические дебаты, но они ни хрена не разбираются в том, как ведутся настоящие игры, до тех пор, пока их не посвящают в это на брифингах для прессы, предпочтительно, простыми нераспространенными предложениями.

— Кстати, а наши русские друзья обратят на это внимание? — спросил Риттер.

— Вероятно. В Институте США и Канады политическим прогнозированием занимаются умные люди. Ну а еще, быть может, кто-нибудь в приватной беседе в «Туманном дне» как бы мимоходом обмолвится о том, что мы с некоторой озабоченностью следим за развитием ситуации в Польше, поскольку в Соединенных Штатах живет большое количество выходцев из Польши. Пока что мы больше ничего не можем сделать.

— Итак, в настоящий момент нас беспокоит Польша, но не папа римский, — расставил точки над i Риттер.

— Нам ведь до сих пор еще ничего не известно, не так ли? — задал риторический вопрос директор ЦРУ.

— Русские не удивятся, почему папа не поставил нас в известность относительно своей угрозы?…

— Наверное, нет. Стиль письма позволяет предположить, что оно носит приватный характер.

— Не настолько приватный, чтобы Варшава не переправила его Москве, — возразил Риттер.

— Как любит говорить моя жена, это совершенно другое дело, — указал Мур.

— Знаете, Артур, иногда у меня от этой сложной системы вложенных друг в друга колес начинает болеть голова, — заметил Грир.

— В этой игре есть свои правила, Джеймс.

— Как и в боксе, но только там они гораздо более четкие.

— «Постоянно защищайся», — сказал Риттер. — И здесь это тоже правило номер один. Что ж, пока что мы никаких конкретных предостережений дать не можем, так? — Все молча покачали головами. Да, пока что никто не мог сказать ничего конкретного. — Артур, что еще сказал президент?

— Он хочет, чтобы мы выяснили, существует ли угроза жизни его святейшества. Если с папой что-либо произойдет, наш президент придет в ярость.

— Вместе с миллиардом с лишним католиков, — согласился Грир.

— Вы полагаете, русские могут связаться с североирландскими протестантами и уговорить их нанести удар? — хищно усмехнувшись, спросил Риттер. — Не забыли, они тоже не любят папу римского. Полагаю, сэру Бейзилу следует этим заняться.

— Роберт, по-моему, это уже чересчур смелое предположение, — подумав, возразил Грир. — Ирландцы ненавидят коммунизм не меньше, чем католиков.

— Андропов будет рассчитывать только на то, что имеет под рукой, — решил Мур. — Русские привыкли полагаться исключительно на себя. Если Андропов решит устранить папу, он воспользуется своими силами и попытается замести следы. Вот как мы об этом узнаем, если, упаси господи, дело зайдет настолько далеко. И если только возникнут подозрения, что он вынашивает подобные мысли, надо будет немедленно его отговорить.

— Так далеко дело не зайдет. Члены Политбюро слишком осмотрительны, — решительно заявил зам по РА-работе. — Для них подобный шаг будет чем-то чересчур откровенным. Хороший шахматист так не поступает, а шахматы до сих пор остаются национальной русской игрой.

— Расскажите это Льву Троцкому, — оборвал его Риттер.

— То была личная вражда. Сталин мечтал о том, чтобы зажарить его печенку с луком и съесть ее за обедом, — ответил Грир. — Ненависть имела чисто личные корни, и в политическом отношении убийство Троцкого абсолютно ничего не дало.

— Только не с точки зрения дяди Джо. Он искренне боялся Троцкого…

— Нет, не боялся. Ну да, вы возразите, что Сталин страдал паранойей, однако даже он мог отличить манию преследования от настоящего страха. — Грир понял, что сказал глупость, в то самое мгновение, как слова слетели с его уст. Ему пришлось поспешно заметать следы: — Но даже если Сталин боялся старого козла Троцкого, нынешнее сборище не такое. Да, члены Политбюро, в отличие от Сталина, не страдают манией преследования, но, и это гораздо важнее, у них нет и решительности Сталина.

— Джим, а вот тут вы ошибаетесь. «Варшавское письмо» является потенциальной угрозой политической стабильности в стране, а вот к этому советские лидеры отнесутся очень серьезно.

— Роберт, я понятия не имел, что вы настолько религиозны, — пошутил Мур.

— Я не религиозен, и русские тоже, однако письмо папы их встревожит. Думаю, очень встревожит. В достаточной ли степени для того, чтобы предпринять решительные меры? В этом я не уверен, но, черт побери, обсуждать такую возможность русские определенно будут.

— Это еще надо будет посмотреть, — возразил Мур.

— Артур, такова моя оценка ситуации, — настаивал на своем зам по опер-работе.

Его слова ясно дали понять, что эта проблема стала серьезной, по крайней мере, в кулуарах Центрального разведывательного управления.

— Боб, почему вы так быстро поменяли свою точку зрения? — спросил судья Мур.

— Чем больше я думаю обо всем этом с точки зрения русских, тем более серьезным мне это кажется.

— Вы уже наметили какие-то шаги?

Риттер смущенно поморщился.

— Пока что еще слишком рано взваливать на чету Фоули такое ответственное задание, но я собираюсь направить им кое-какие наводки, чтобы они, по крайней мере, начали думать в нужном направлении.

В вопросах оперативной работы все полностью полагались на Боба Риттера и его интуицию профессионального шпиона. Процесс получения информации от агента является, как правило, более простым и рутинным, чем постановка задачи агенту. Поскольку не без оснований считалось, что за каждым сотрудником посольства в Москве ведется слежка, постоянно или время от времени, было опасно заставлять кого-нибудь из них делать что-либо подозрительное. Особенно верно это было в отношении четы Фоули — поскольку они только что прибыли на новое место, КГБ внимательно следит за каждым их шагом. Риттер не хотел раскрывать их, причем у него была на то особая причина: выбор тандема муж-жена явился смелым шагом, и в случае неудачи отвечать придется ему лично. Азартный игрок, Риттер терпеть не мог проигрывать, а ставки в этой игре были особенно высоки. Он возлагал на пару Фоули очень большие надежды. Нельзя допустить, чтобы Эд и Мери Пат «засветились» всего на вторую неделю пребывания в Москве.