Книга Крестом и булатом. Вторжение, страница 18 – Дмитрий Черкасов

— Если сейчас поедешь, плохо получится.

— А если не поеду — тоже ничего хорошего.

— Согласен...

— Вот потому и ощущение, что подставили.

— Не у тебя одного...

— Что ты имеешь в виду?

— У меня эта мысль еще в понедельник появилась, — Иванцов откупорил бутылку «боржоми». — Когда сопоставил доклад Зотова об окончании учений и реальное положение дел. Он же опытный адмирал, должен был понимать, что это не рядовая авария. Но информировал только о том, что «Мценск» лег на грунт. Хотя лодкам такого класса на дно ложиться не положено. Не предназначены они для этого, у них люки забора воды для охлаждения внешнего контура реактора как раз под днищем находятся. Вмиг илом забьются! К тому же там глубина то тьфу, всего сто метров. Экипаж в индивидуальных спаскостюмах должен был всплыть. Ан нет! И по причинам аварии достоверной информации до сих пор не пришло...

— Минобороны докладывает о лодке НАТО.

— Тогда где эта лодка? — Секретарь Совбеза сверкнул глазами. — У «Мценска» разбит нос. Значит, это не его таранили, а он таранил. По всему выходит, что чужая субмарина должна лежать рядом. А ее нигде нет. И потом — «Мценск» имеет водоизмещение почти двадцать четыре тысячи тонн. Ударные лодки типа «Лос Анджелес» — меньше восьми. Не вяжется с тараном. Скорее мы бы потопили американцев, а не наоборот...

— Я тоже об этом думал.

— Вот именно. Что то они химичат. Причем всем кагалом — и Сергиенко, и Самохвалов, и Зотов, и весь штаб Северного флота. А Стальевич им в этом способствует...

— Накрыли своими бомбами? — предположил Президент.

— Исключено, — Иванцов закашлялся. — У них не было стрельб по подводным мишеням, я проверял. Да и затопить «Мценск» бомбами — маловероятно. Я поинтересовался у Юры Москаленко... Ты, кстати, его знаешь, бывший командир атомной лодки.

Президент кивнул.

— Он говорит, что не было бы таких разрушений, — продолжил Иванцов. — Разрыв передних отсеков мог произойти из за взрыва внутри лодки.

— Но на учениях не стреляют боевыми торпедами, это любой курсант знает.

— Двигатель, — цыкнул зубом Сергей Петрович. — Вероятнее всего, взрыв разгонного блока ракето торпеды.

— Внутри отсека? — покачал головой Верховный Главнокомандующий. — Как такое могло произойти?

— Не знаю. Об этом следует спросить специалистов.

— Маловероятно, — с логическим мышлением у Президента было все в порядке. — Вернее, совсем невероятно. Взрыв мог произойти только внутри торпедного аппарата. Который на две трети расположен внутри легкого, а не прочного корпуса. Но тогда как повредило отсек центрального поста? И почему они не всплыли?

— Загадка...

— Это, Сережа, не загадка, — Глава Государства сжал кулаки. — Это попахивает диверсией. И если это так, то понятно, почему Зотов и компания боятся доложить всю правду.

— Получается, что некто просто поставил детонатор с таймером на двигатель одной из торпед? Заманчиво с точки зрения следствия, но практически недоказуемо. И смысл?

— Не знаю пока.

— Чеченам к лодкам доступа нет.

— Деньги, — тихо сказал Президент. — За деньги можно нанять человека. А условия жизни в военных городках ты и без меня знаешь. Там сумма тысяч в десять — целое состояние. Причем даже не долларов, а рублей.

— Продолжение эпопеи с терактами? Сначала дома, потом переход на Пушкинской, теперь «Мценск»? — Иванцов пожевал губами. — Не стыкуется... Если по домам мы знаем заказчиков и имеем хоть приблизительные данные на исполнителей, то по переходу информации — ноль. О лодке я и не говорю. Не могут же быть замешаны командующий флотом и Главком ВМФ!

— Да, такое предположение — абсурд.

— Если б Радуев был на свободе, — продолжил Секретарь Совбеза, — он бы еще мог взять на себя теракты. Но, как мы уже знаем, все его слова — фикция... Цену себе набивал. И отсутствие заявлений по терактам вообще ни в какие ворота не лезет. Просто взрывать без выдвижения требований — идиотизм.

— Твои аналитики еще ничего не нашли?

— Нет, — вздохнул Иванцов. — С прошлого года ситуация кардинально изменилась. В худшую сторону. Никто не берет на себя ответственность. Даже наоборот. Масхадов утверждает, что ни при чем, Басаев с Хаттабом — тоже. О более мелких фигурантах я и не говорю...

— Но бомбы ведь сами не взрываются! — разозлился Президент.

— Не сами...

— И лодка не могла.

— Тут я пас. Пусть специалисты разберутся. Завтра их и спросишь.

— До совещания еще двенадцать часов... А сдвигов у спасателей нет.

— Я боюсь, что их усилия уже никому не помогут, — честно заявил Секретарь Совбеза. — Внутри лодки давление воздуха атмосфер восемь десять. Плюс холод. Больше пары суток человек не выдержит. Прошло же трое...

— А если мы ошибаемся и живые там все таки есть?

— Хотелось бы верить. Но... — Иванцов опустил глаза.

— Знаешь, от чего я бешусь? — Президент потер ладонями виски. — От того, что сам ничего не могу сделать. Если б можно было хоть в спасательный аппарат залезть и к лодке спуститься... Тошно.

— Это не твое дело.

— Знаю...

— Я ведь только два месяца назад на флоте был. В подводники посвятили... Черт, ну почему так случилось? Как мне людям то теперь в глаза смотреть?

— Прежде всего — себя не изводи. Криком делу не поможешь. Тут что то другое придумать надо. Меня, если честно, зацепила ситуация вокруг катастрофы. Нечто неуловимое.

— Странности в поведении адмиралов?

— Не только. Такое впечатление, что тебя намеренно выставляют дураком и дилетантом. И еще — черствым человеком. Мол, на лодочке покатался, водицы с глубины испил, кувалду поцеловал, а как до реального происшествия дошло — сразу в кусты.

— Есть такое. Но это между нами. Лошадей я гнать не буду, сначала определюсь, кто и зачем... И ты со своей стороны присмотрись, — Президент вновь стал самим собой — внешне спокойным и даже чуточку бездушным профессионалом.

— Конъюнктура сейчас складывается неплохая. Всем приходится принимать чью нибудь сторону, — кивнул Иванцов. — Поглядим, как дальше сложится...

* * *

Вертолет шел низко, чуть ли не касаясь брюхом растущих на невысоких пологих горах деревьев, с выключенными прожекторами и экипажем, готовым в любую секунду бросить машину в сторону, если кромешная тьма внизу озарится вспышкой выстрела из гранатомета.

Влад выглянул в иллюминатор, поежился и вновь повернулся лицом к сосредоточенным и молчаливым казакам.

Полет в ночном небе не нравился никому.