Онлайн книга «Благословенная тьма»
«Намерений у вас тоже не может существовать, как и бытия. Ваше единственное намерение, если его можно так назвать, это служение господину». «Это так. Но у нас уже есть Господин. За служение тебе Он подвергает нас жесточайшим пыткам». «Передайте ему, что не за горами время, когда Он сам приползет лизать мне задницу. Я доберусь до Него». «Весь ад восстанет против тебя!» «И хорошо. Силы ада не одолеют меня! Ты забыл, откуда я пришел». «Мы помним. Ты порвал со своим служением». «Снова повторю: ты глуп. Служение мое невозможно прервать, единожды выбрав его. Я служу Создателю независимо от того, чем занимаюсь. Твои суждения поверхностны». «Хорошо, я понял тебя. Я передам твои слова остальным». «Конечно, ты передашь». Усилием мысли Павел Ликтор прикрыл умозрительную заслонку. «Пусти меня. Дай мне выйти». Дрожь – помехи – обозначилась явственнее. «Не торопись. Ты должен получить свое за наглость и непослушание. Ты осмелился побеспокоить меня, явившись с несусветной чушью». «Я ни при чем. Меня послали, я всего-навсего парламентер». «Врешь. Ты сам говорил, что вы единое целое. Наказав тебя, я накажу всех!» «Позволь мне уйти!» «Не мельтеши, сволочь! Заглохни и терпи, если сможешь». Бес дернулся, но Ликтор держал его на прочном поводке. Со стороны могло показаться, что в горнице вообще ничего не происходит. Сидит на стуле мужик с полуприкрытыми глазами, медленно и мерно раскачивается. По виду он погружен в глубокие размышления – а может быть, просто спит сидя. Ничто не выдавало напряжения, установившегося в сознании Ликтора, – даже тогда, когда он начал читать молитвы и креститься. Голос исчез, сменившись пронзительным визгом. «Жжет! Жжет!..» – голосил бес. Его вопли были похожи на скрежет железа о стекло. Молитвы причиняли ему неимоверное страдание. Он рвался к выходу, метался в своей темнице, а слова, которые почти беззвучно выговаривались Ликтором, хлестали его огненными бичами. «Мне все понятно, не бей меня больше! Я больше не потревожу тебя!» Второе начало, задействованное Ликтором, было нестерпимо посланцу. Ликтор на миг прервался ради комментария: «Вы, дьяволы, не желаете помнить, что сил у меня две. Одна только мысль о второй повергает вас в трепет, и вы предпочитаете забыть о ней, потому и являетесь с идиотскими просьбами, уповаете на пощаду и снисхождение». Говоря так, Ликтор дополнительно заводил себя, как будто бы еще недавно и не думал сам защищать и оправдывать бесов перед ликвидатором. Он уже уверовал в искренность своего служения Богу и ненависть к Его вечному оппоненту – редкое умение, высший пилотаж. Он достиг этого посредством длительных упражнений и медитаций. * * * Скрытая камера исправно выводила на монитор безмятежно спавшего Пантелеймона; Ликтору даже удалось разглядеть слюну, показавшуюся в уголках его рта. На самом деле это была не сладостная слюна, рожденная сновидением, а… пена. Толстое одеяло чуть подрагивало; создавалось впечатление, что протодьякон участвует в каких-то сновидческих приключениях. Но это были вовсе не приключения: тело протодьякона сводило судорогой! Он не то чтобы бился, но время от времени вытягивался в струну. Бес, наказанный Ликтором, был, в конечном счете, помилован и отпущен на все четыре стороны с поручением оповестить всех своих собратьев об итогах переговоров. Можно было этого не поручать: все бы и так исполнилось, хотя и не сразу. Придя в себя, если это выражение применимо к бесам, парламентер не стал торопиться с отбытием. Его в дверь, а он в окно – это старое и неизменное правило бесовского поведения. Не удалось договориться миром – что ж, есть смысл попробовать втереться с тылов, приобрести союзника и заодно нагадить жестокому властелину, который наверняка имеет виды на гостя. Что потеряет бес, если переговоры оказались безуспешными? Протодьякон, сделавшийся напарником властелина, представлял собой лакомую добычу. Бес начал с самого простенького и вторгся в сознание протодьякона, приняв форму суккуба – похотливого демона, ищущего связи с мужчинами. Он предстал перед Пантелеймоном в образе исключительно соблазнительной особы с недвусмысленными желаниями и намерениями. Но он не знал, что в тренировочных лагерях ликвидаторов обучают не только боевым искусствам, но и управлению сновидениями. Правда, всего лишь общим основам этого тонкого мастерства, но даже их бывает достаточно, чтобы справиться с таким примитивным и грубым наваждением. Протодьякон, не просыпаясь, нанес демону удар такой силы, что у того, если пользоваться людскими понятиями, потемнело в глазах, и ему сделалось еще тошнее, чем от ликторовых молитв. Вторично «отдышавшись», бес решил действовать осмотрительнее. Он отказался от форм, избрав иной путь: овладеть протодьяконом, будучи аморфным и неопределенным, – рассредоточиться, лишив жертву возможности нанести удар по конкретному объекту. Невидимым облаком он разделился на части и вошел в его уши, глаза, ноздри и рот, окутал мозг тончайшей паутиной, и на сей раз – преуспел. Сознание Челобитных не было подготовлено к столь широкому воздействию. Посыпались новые удары, но они не достигали цели: протодьякон лупил по бесу, как палкой по водам; воды расступались, расходились кругами и заново смыкались. За время этого бесперспективного сражения Челобитных ни разу не проснулся, и Ликтор, время от времени поглядывавший на экран, ничего не заподозрил. Истощив силы спящего, демон уютно устроился на задворках сознания и начал окапываться, возводить укрепления, выбрасывать щупальца в направлении все новых и новых умственных областей. На этом этапе и начались судороги. Часть сознания протодьякона, как и у всех спящих, оставалась бодрствующей, и она вступила с демоном в диалог, принципиально отличный от беседы парламентера с Ликтором-повелителем. Бес соорудил себе что-то наподобие кресла, уселся; о человеке можно было бы сказать, что он налил себе бренди и закурил сигару; бес сделал нечто подобное в своем дьявольском смысле, и эти шаги, предпринятые ради комфорта, пожалуй, не могут быть изображены средствами языка человеческого. «Кто ты такой? – грозно осведомился демон. – Зачем ты пришел сюда?» «Отправляйся в преисподнюю, нечисть! – ответил Пантелеймон. – Ты не знаешь в своем глупом высокомерии, на кого замахнулся». «Это не я глуп, а ты, – ухмыльнулся тот. – Если ты полагаешь, что желаешь мне зла, отсылая в преисподнюю, то этим выдаешь полное убожество мысли. Я повторяю вопрос: кто ты есть?» |