
Онлайн книга «За борт!»
Меткалф был озадачен. — Но как же наши западные союзники? Мерсье беспомощно развел руками. — Его точка зрения — никогда раньше от него этого не слышал — такова: пусть Европу защищает Европа. — Милостивый боже! — внезапно разозлился Меткалф. — Он подносит русским весь континент на золотом блюде. — Не стану спорить. — Будь я проклят, если подчинюсь. — И что же вы станете делать? — Отправлюсь в Белый дом и подам в отставку! — решительно сказал Меткалф. — Не спешите. Советую вам сперва встретиться с Сэмом Эмметом. — Зачем? — Вы кое-что должны знать, — тихо сказал Мерсье, — и Сэм способен объяснить это лучше. Глава 63
Когда Фосетт вошел в спальню, президент в пижаме и махровом халате сидел за письменным столом. — Ну, поговорили с Мораном? — Он отказался выслушивать какие бы то ни было ваши предложения. — Вот как? — Он сказал, что с вами как с президентом покончено и никакие ваши слова теперь не имеют значения. А потом отпустил несколько оскорблений. — Я хочу их услышать, — резко потребовал президент. Фосетт неловко вздохнул. — Он сказал, что ваше поведение — это поведение сумасшедшего и что ваше место в психиатрической лечебнице. Он сравнил вас с Бенедиктом Арнольдом [30] и поклялся, что сотрет время вашего руководства страной из учебников по истории. Пробурчав еще что-то, он заметил, что вы бы оказали большую услугу стране, если бы покончили с собой и тем самым спасли налогоплательщиков от дорогостоящего расследования и суда. Лицо президента превратилось в гневную маску. — Этот нюня-пакостник считает, что может привлечь меня к суду? — Не секрет, что Моран делает все, чтобы занять ваше место. — Зад у него великоват для моего кресла, — процедил президент сквозь стиснутые губы. — А голова слишком мала для такой работы. — Послушать его, так он уже поднял правую руку, чтобы дать президентскую присягу, — сказал Фосетт. — Предполагаемый импичмент — первый шаг к тому, чтобы отнять у вас власть. — Алан Моран никогда не будет жить в Белом доме, — жестко сказал президент. — Не будет сессии конгресса — не будет импичмента, — сказал Фосетт. — Но вы не сможете вечно держать их в загоне. — Они не смогут встретиться, пока я не разрешу. — А как же завтра в Аудитории Лиснера? — Войска быстро их разгонят. — Предположим, национальная гвардия Виргинии и Мэриленда не уступит? — Сколько она сможет противостоять солдатам-ветеранам и морской пехоте? — Достаточно долго, чтобы погибнуть, — сказал Фосетт. — И что? — холодно спросил президент. — Чем дольше я не позволю конгрессу собраться, тем большего достигну. Несколько смертей — небольшая плата. Фосетт с тревогой посмотрел на него. Это был не тот человек, который в начале своего срока торжественно поклялся, что его администрация не прикажет ни одному американскому парню сражаться и умирать. Но он более ничего не мог сделать в рамках своей роли друга и советника. Немного погодя Фосетт покачал головой. — Надеюсь, это не приведет к катастрофе. — Струсили, Дэн? Фосетт почувствовал, что загнан в угол, но прежде чем он смог ответить, в комнату вошел Лукас с подносом с чашками и чайником. — Кто-нибудь хочет травяного чаю? — спросил он. Президент кивнул. — Спасибо, Оскар. Вы очень заботливы. — Дэн? — Спасибо, не откажусь. Лукас разлил чай и раздал чашки, оставив одну себе. Фосетт почти немедленно осушил свою. — Можно бы и погорячей, — пожаловался он. — Прошу прощения, — сказал Лукас. — Остыл по пути с кухни. — А по мне в самый раз, — сказал президент между глотками. — Мне не нужен чай, который обжигает язык. — Он помолчал и поставил чашку на стол. — Ну так о чем мы? — Обсуждаем вашу новую политику, — сказал Фосетт, искусно отступая от темы. — В Западной Европе поднялся большой шум из-за вашего решения вывести американские войска из НАТО. Среди послов ходит шутка, что Антонов планирует праздничный вечер в отеле „Савой“ в Лондоне. — Мне не нравятся такие шутки, — холодно сказал президент. — Президент Антонов дал мне честное слово, что будет сидеть дома. — Помнится, Гитлер то же самое обещал Невиллу Чемберлену. Президент как будто хотел гневно ответить, но неожиданно зевнул и покачал головой, прогоняя дремоту. — Неважно, что все они думают, — сонно сказал он. — Я уничтожил угрозу атомной войны, а это главное. Фосетт понял намек и заразительно зевнул. — Если я сегодня вам больше не нужен, господин президент, я бы отправился домой и лег в мягкую постель. — Я тоже, — сказал Лукас. — Жена и дети начинают сомневаться, существую ли я. — Конечно. Простите, что задержал вас так долго. Президент направился к кровати, скинул тапки и сбросил халат. — Включите, пожалуйста, телевизор, Оскар. Хочу посмотреть кабельные новости в двадцать четыре ноль ноль. — Потом он повернулся к Фосетту. — Дэн, на утро прежде всего назначьте встречу с генералом Меткалфом. Пусть сообщит мне о передвижениях войск. — Будет сделано, — заверил Фосетт. — Спокойной ночи. В идущем вниз лифте Фосетт поглядел на часы. — Двух часов хватит. — Он будет спать как мертвый, а утром проснется еле живой. — Кстати, как вы это сделали? Я не видел, чтобы вы что-нибудь подсыпали в чай, а ведь вы наливали все три чашки из одного чайника. — Старый фокус, — со смехом ответил Лукас. — Чашки с двойным дном. Дверь лифта открылась, и они увидели ожидающего Эммета. — Были проблемы? — спросил Эммет. Фосетт покачал головой. — Без сучка без задоринки. Президент уснул как ребенок. Лукас взглянул на него с тревогой. — Теперь самое трудное: нужно обмануть русских. * * * — Он сегодня спит необычайно крепко, — сказал Луговой. |