Книга Навигатор, страница 102 – Пол Кемпрекос, Клайв Касслер

— А это, должно быть, твой супернадувательский ионный осушитель, — не без ехидства сказал Остин.

— Когда увлажненный свиток стал более эластичным, — как ни в чем не бывало пояснил Саксон, — я развернул его и положил между листами промокательной бумаги, которая впитает лишнюю влагу. Кроме того, под прессом папирус расправится и станет доступным для изучения.

— Ты уже видел там хоть какие-то надписи? — спросил Остин.

— От дневного света папирус может быстро потемнеть, поэтому я разворачивал его при закрытых ставнях. Правда, посмотрел на него с помощью фонарика. Папирус тогда еще был влажный, поэтому я не смог толком ничего разобрать. Надеюсь, после просушки письмена станут более отчетливыми.

— Сколько должно пройти времени, чтобы мы могли на него взглянуть? — поинтересовался Завала.

— Он должен быть готов уже сейчас. По крайней мере теоретически.

Остин не выдержал и ехидно захихикал.

— Знаешь, Джо, мистер Саксон может стать для НАПИ незаменимым специалистом.

— Согласен, — совершенно серьезно сказал Завала. — Он неистощимо изобретателен, склонен к новаторским подходам, не боится импровизировать и обладает редким мастерством в области изящного искусства прикрывать свою задницу.

Саксон молча потеребил пальцами кончики усов, как крестьянин в немом фильме.

— В таком случае я очень рад, что вы здесь. Если я испорчу эту древнюю вещь, вы разделите со мной ответственность. — С этими словами он выключил верхний свет. — Джентльмены, нам предстоит доказать, что древние финикийцы действительно добрались до берегов Северной Америки за много столетий до рождения Колумба.

Остин провел пальцами по краю фанерного листа.

— Начнем?

Они осторожно сняли верхний лист фанеры и отложили его в сторону. Затем с такой же осторожностью сняли несколько листов промокательной бумаги и увидели перед собой развернутый свиток папируса. Он состоял из отдельных страниц размером один фут на двадцать дюймов и в обшей сложности насчитывал в длину не менее пятнадцати футов. Загнутые края папируса были на удивление ровными, а сам он покрыт большими коричневыми пятнами, которые местами скрывали под собой древние письмена. К сожалению, большая часть текста была размыта и не поддавалась прочтению.

Саксон смотрел на папирус глазами ребенка, который получил надень рождения носки.

— Черт возьми! Он почти весь покрылся плесенью.

Его нетерпеливое желание поскорее увидеть текст неожиданно наткнулось на печальную стену реальности. Он уставился на папирус окаменевшими глазами, а потом резко повернулся, подошел к окну и с таким же видом вперился в темную воду залива. Остин пожалел его и решил хоть как-то взбодрить несчастного исследователя. Он пошел на крохотную кухню, налил три стакана минеральной воды, один протянул Завале, второй — Саксону, а третий поднял сам.

— Мы еще не провозглашали тост за человека, который ценой своей жизни спас этот папирус от гнилого рундука Дэйва Джонса.

Саксон понял его намек. Его разочарование — ничто по сравнению с трагической судьбой подводника, который первым обнаружил затонувшее судно и тем самым спас его.

— Да, за Хатча и его симпатичную вдову, — взбодрился он и громко чокнулся со стаканами своих друзей. Затем они снова собрались вокруг стола с папирусом.

Остин попросил Саксона максимально сосредоточиться на находке.

— Не стоит пока обращать внимание на письмена. Лучше расскажи нам о физических качествах папируса.

Саксон взял с полки большое увеличительное стекло и наклонился над свитком.

— Папирус изготовлен из стеблей водного растения семейства осоковых, произрастающего в долине Нила, — прокомментировал он. — Эти листы высочайшего качества сделаны из тонких пластинок. Их как следует расплющили молотком, превратили в тонкие полоски, которые затем переплели крест-накрест, как коврик. Чернила тоже отличаются превосходным качеством. Они изготовлены на прочной клеевой основе с добавлением пигмента и смолы. Что же до надписи, то она сделана тростниковым пером, которое придает буквам некоторую округлость.

— Ну а сейчас расскажи о самой письменности, — попросил Остин. — Это действительно финикийское письмо?

Саксон посмотрел на папирус придирчивым взглядом.

— Вне всяких сомнений. Финикийский алфавит, состоявший из двадцати двух букв, был единственным великим вкладом этой цивилизации в мировую культуру. Само слово «алфавит» является не более чем соединением первых двух его букв. Из этого древнейшего алфавита в более поздние времена произошли все остальные, включая арабский, иудейский, греческий, латинский и в конце концов английский. Финикийцы писали справа налево без каких бы то ни было пропусков, поскольку использовали только согласные звуки. А вертикальные линии играли роль пунктуации и разделяли отдельные слова и предложения.

— Забудь о том, что мы не можем прочитать весь текст целиком. Попробуй прочитать только то, что поддается прочтению. Даже на Розеттском камне не было какой-то части текста.

— В таком случае вам придется подвергнуться мотивационной терапии, то есть попросту набраться терпения.

Саксон взял блокнот, ручку и склонился над текстом папируса. Он что-то быстро писал, облизывая пересохшие губы и переходя от одного листа к другому. Иногда он замирал над каким-то словом, а потом снова начинал быстро писать. При этом он что-то бормотал про себя и теребил пальцами кончики усов.

В конце концов он закончил работу и посмотрел на них с триумфальным блеском в глазах.

— Могу расцеловать тебя, мой друг! — торжественно объявил он, глядя на Остина.

— Я не привык целоваться с людьми с такими роскошными усами, — усмехнулся тот. — Причем вне зависимости от того, мужчина это или женщина. Ты лучше скажи, что там написано.

Саксон похлопал рукой по блокноту.

— Первый фрагмент текста написан Менеликом, который изображает себя в качестве любимого сына царя Соломона. Он рассказывает о своей миссии.

— Менелик является также сыном царицы Савской, — напомнил ему Остин.

— Не стоит удивляться, что он не упоминает ее в этом послании. У Соломона было множество жен и еще больше наложниц и рабынь. — Саксон ткнул пальцем в отрывок текста. — Вот здесь, например, он пишет, что благодарен за оказанное ему доверие, причем повторяет эту мысль несколько раз. Для меня этот факт представляется крайне интересным.

— Почему именно этот? — спросил Остин.

— В легендах говорится, что когда Менелик был еще юношей, он вместе со своим сводным братом, сыном служанки царицы Савской, выкрал из храма Ковчег Завета и увез в Эфиопию, чтобы установить там правление царей из рода Соломона. Правда, в некоторых источниках утверждается, что это было сделано отнюдь не без ведома самого Соломона, который приказал соорудить точную копию священной реликвии, чтобы заполнить пустое место в храме. А одна легенда гласит, что он сам инспирировал кражу Ковчега, чтобы спрятать его в далекой Эфиопии. Впрочем, существуют и другие теории, в соответствии с которыми он попытался вернуть реликвию, чтобы восстановить свое доброе имя и вернуть дух религии в свою страну. Есть данные, что измученный сомнениями и чувством греха Менелик вернул Ковчег Завета, а Соломон простил его за прежние прегрешения.