Книга Тихоокеанский водоворот, страница 44 – Клайв Касслер

Потом он головой ударился о низкую скалу, в сознании яркой радугой взорвался фейерверк, и все застыло.

Джордино почувствовал, что тело Питта обмякло и тонет; фонарик выпал из разжавшейся руки на дно. Джордино посветил Питту в лицо и увидел, что тот потерял сознание. Убедившись, что мундштук по-прежнему зажат у Питта в зубах, он обхватил Питта и потащил за собой.

Под ним проходила полоска песка с мелкими ка­мешками; Джордино забил ногами, пытаясь затормозить. Оба ласта у него сорвало, подошвы и лодыжки он ободрал. Он с такой силой стиснул мундштук зубами, что прокусил резину, и зарылся окровавленными но­гами в песок. Это решение было рождено отчаянием, но оно не помогло. Ноги лишь прорыли две бороздки в морском дне, потом потеряли опору и высвободились.

Неожиданно, как кошка, которой надоело играть с мышью, коварное подводное течение выбросило их из основного потока и ушло. Джордино протянул руку и ухватился за водоросли, втащив бесчувственную ношу в небольшое, похожее на кратер углубление дна. Здесь он расслабился и стал опускаться в спо­койной воде, позволяя Питту медленно опускаться рядом с ним.

В оперативном бункере в Перл-Харборе царила тишина. Пишущие машинки молчали; компьютеры тоже бездействовали, колеса их магнитных лент смот­рели, как круглые немигающие глаза. Половина сотрудников собралась у радиоцентра; мужчины задум­чиво курили и молчали, женщины нервно разливали кофе, бледные и осунувшиеся. Все ощущали напря­жение, тяжелую атмосферу, которая действовала на нервы. Денвер и Хантер сидели по обе стороны от ра­диста, усталыми, покрасневшими глазами глядя друг на друга.

Денвер достал из нагрудного кармана небольшой пластиковый флакон и принялся катать его по столу туда-сюда. Хантер несколько мгновений смотрел на него, потом вопросительно поднял брови.

— Что это?

Денвер протянул флакон.

— Питт дал для анализа. Это было в шприце.

— Его дал вам Питт? — не успокоился Хантер. — А что в нем?

— DG-10, — коротко ответил Денвер. — Один из самых смертоносных ядов. Чрезвычайно трудно опре­деляемый. Дает картину смерти от инфаркта.

— Но что Питт с ним делал?

Денвер пожал плечами.

— Не знаю. Он был очень уклончив. Сказал, что потом мы узнаем.

В глазах Хантера было отсутствующее выражение.

— Загадка. Этот человек — сплошная чертова за­гадка...

— Адмирал, звонят!

Офицер протянул Хантеру трубку.

— Кто это?

Офицер на мгновение отвел взгляд, потом нере­шительно сказал:

— Это Алоха Вилли, ночной диск-жокей радио­станции ПОПО.

У Хантера отвисла челюсть.

— Что это значит? Я не желаю разговаривать с проклятым диск-жокеем! Как он попал на мою закрытую линию?

Офицеру было на редкость неловко.

— Он сказал, что это срочно, сэр. И еще просил передать загадку: «Черная птица вернулась на гнездо». Сказал, что, если вы разгадаете, получите приз.

— Что за вздор?! — взорвался Хантер. — Передай­те этому придурку... — Неожиданно он замолчал, гла­за округлились. — Господи, Кроухейвен!

Он схватил трубку и быстро заговорил с собесед­ником на другом конце линии. Потом отдал трубку ошеломленному офицеру и повернулся к Денверу.

— Кроухейвен вышел в эфир на волне радиостан­ции Гонолулу.

Лицо Денвера выражало полное недоумение.

— Не понимаю.

— Он гений. Настоящий гений, — взволнованно сказал Хантер. — Дельфи никогда не додумался бы прослушивать коммерческие радиостанции, тем более рок-программу. Никто, кроме нескольких подростков, не слушает радио в такую рань. — Он повернулся к радисту. — Переключитесь на волну 1250.

Вначале на бетонные стены обрушилась громкая музыка, от которой у всех в бункере заболели уши. Потом, прежде чем собравшиеся у радиоприемника сотрудники центра преодолели начальный шок, высокий голос начал сыпать словами, словно из пулемета:

— Привет, ранние пташки! Алоха Вилли с сорока лучшими рок-мелодиями на тропических радиоволнах для вас, музыкальные фанаты. Сейчас три три­дцать. Ну, парни, готовы? Приклейтесь ушами к тран­зисторам и слушайте последнюю запись Папаши и его Банды. Давай, Папаша!

Радист в бункере нажал кнопку передачи и вошел в программу.

— Папаша вызывает Банду. Мы слушаем. Прием.

— Говорит Банда. Папаша, как слышите? Прием.

Денвер вскочил.

— Это Кроухейвен! Он говорит со «Старбака».

— Мы вас слышим, Банда. Прием.

— Передаем последний счет. Гости: одна пробеж­ка, одно попадание, три мимо. Хозяева: без пробежек, три попадания, четыре мимо.

Хантер не отрываясь смотрел на микрофон.

Шифр для потерь. Кроухейвен захватил субмари­ну, но это стоило ему одного убитого и трех раненых.

— Результат получен, Банда, — произнес радист. — Поздравляем команду гостей с победой. Когда сможе­те покинуть стадион?

Ответ пришел без промедления:

— Душевые работают на полную мощность, раз­девалка опустеет через час. Погрузимся в автобус и покинем стадион в 4:00.

Денвер кулаком ударил по столу, и на его лице появилась ангельская улыбка.

— Генератор подает пар на турбины, и через час носовой торпедный отсек будет осушен. Слава богу, они опережают график.

Хантер протянул руку и взял у радиста микрофон.

— Банда, говорит Папаша. Где Малыш?

— Малыш с приятелем отправились на поиски золотых копей. С тех пор ни слуху ни духу. Полагаем, они заблудились в пустыне и остались без воды.

Хантер молча опустил микрофон. Переводить не было необходимости. И так все было ясно.

— Последний выпуск спортивных новостей в 5:00, — продолжал голос Кроухейвена. — Банда, ко­нец передачи.

Не попустив ни такта, сразу вмешался Алоха Вилли:

— Это снова я, парни. Номер двенадцать в нашем списке: «Эвери Энсон Пэте» исполняет «Последнее подражание Великому Бикини...»

Радист выключил микрофон.

— Это все, сэр, до 5:00.

Адмирал Хантер медленно отошел и тяжело опус­тился в кресло. Он тупо смотрел в стену.

— Дорого нам это обошлось, — тихо сказал он.

— Питт должен был оставаться с Кроухейвеном, — с горечью произнес Денвер. — Ему не следовало от­правляться на поиски вашей дочери...

Денвер спохватился слишком поздно.

Хантер поднял голову.

— Я не давал Питту разрешения искать Адриану.

— Знаю, сэр. — Денвер беспомощно пожал плеча­ми. — Я пытался отговорить его, но он настоял на том, что должен попробовать. Он ведь делает, что хочет.