Книга Ночной рейд, страница 68 – Клайв Касслер

— Спасибо, что пришёл, Анри.

Вийон посмотрел на телеэкран.

— Сделано, — сказал он спокойно. — Закончился референдум за полную независимость. Квебек стал страной.

— Теперь наступит хаос, — сказал Сарве.

Он нажал кнопку на пульте управления, и экран погас. Повернулся к Вийону и показал на стул.

— Как ты относишься к этому?

— Уверен, что переход пройдет гладко.

— Ты слишком оптимистичен. До тех пор пока не состоятся всеобщие выборы нового правительства, парламент Квебека будет в смятении, великолепная возможность для «Общества свободного Квебека» выползти из коллектора и затеять игрища с применением силы. — Он грустно покачал головой. — Смерть Жюля Гуэррьера не могла произойти в худшее время. Мы с ним могли бы работать вместе для смягчения перехода. Сейчас — не знаю.

— Тебе, вероятно, необходимо заполнить вакуум, оставленный Жюлем?

— А кем? Может, тобой?

В глазах Вийона появилась жесткость.

— Нет более подготовленного человека. Мои усилия были не напрасны в организации референдума. Меня поддерживали профсоюзы и финансовые институты. Я уважаемый лидер партии, но самое важное в том, что я француз, который пользуется высшим уважением остальной части Канады. Квебек нужен мне, Шарль. Я выставляю свою кандидатуру на пост президента, и я выиграю.

— Таким образом, Анри Вийон собирается возглавить Квебек и вывести его из дикости, — ядовито сказал Сарве.

— Французская культура расцвела сейчас, как никогда раньше. Мой священный долг — поддержать ее.

— Прекрати размахивать геральдическими лилиями, Анри. Это не идет тебе.

— Испытываю глубочайшие чувства к своей родной земле.

— Ты испытываешь глубокие чувства только к Анри Вийону.

— Так плохо думаешь обо мне? — вырвалось у Вийона.

Сарве пристально посмотрел ему в глаза.

— Когда-то у меня было высокое мнение о тебе. Но я видел, как слепые амбиции превратили преданного идеалиста в лукавого интригана.

Вийон ответил точно таким же взглядом.

— Полагаю, что ты должен объясниться.

— Для начала, что заставило тебя отключить электростанцию в Джеймс-Бее и погрузить во тьму треть Соединенных Штатов?

Выражение лица Вийона стало безмятежным.

— Почувствовал, что это необходимо. Кратковременное отключение электричества предупредило американцев, чтобы они не совали свой нос во французские дела.

— Откуда у тебя такие безумные идеи?

Вийон бросил на него озадаченный взгляд.

— От тебя, конечно.

Выражение на лице Сарве стало удивленным.

Внезапно Вийон разразился смехом.

— Ты на самом деле не помнишь, да?

— Не помню что? — механически переспросил Сарве.

— В больнице после катастрофы самолета твой разум был под действием анестезии. Ты негодовал по поводу того, что Канада находится в величайшей опасности, если ненужные люди обнаружат уязвимость пульта управления в Джеймс-Бее. Ты туманно высказывался. Но велел Даниэле передать мне, чтобы я проконсультировался у Макса Рубека, давно усопшего убийцы, совершавшего свои злодеяния с помощью удавки.

Сарве онемел.

— Чертовски умная загадка, учитывая, что она возникла в больном разуме, — продолжал Вийон. — Мне потребовалось время, чтобы найти параллель между любимым орудием Рубека и удушением с помощью энергии. Благодарю тебя за это, Шарль. Ты невольно подсказал мне, как заставить американцев танцевать при простом выключении рубильника.

Какое-то время Сарве не произносил ни слова, затем посмотрел на Вийона и сказал:

— Не невольно.

Вийон удивился.

— То есть?

— Даниэла услышала не бред безумца. Конечно, боль была ужасной, но ум оставался ясным, когда я сказал ей, что ты должен проконсультироваться с Максом Рубеком.

— Ты затеял какую-то детскую игру, Шарль?

Сарве проигнорировал его вопрос.

— Один мой старинный и близкий друг сказал, что ты предашь мое доверие и веру канадского народа в тебя. Я не мог заставить себя поверить, что ты предатель, Анри. Но мне нужно было проверить это. Ты проглотил наживку и угрожал Соединенным Штатам энергетической блокадой. Роковая ошибка с твоей стороны.

Рот Вийона застыл в безобразной ухмылке.

— Итак, ты полагаешь, что тебе кое-что известно. Черт с тобой, да и с Соединенными Штатами. Пока Квебек контролирует реку Святого Лаврентия и электричество гидроэлектростанции Джеймс-Бей, мы будем диктовать правила игры им и западной Канаде. Праведные и благочестивые причитания американцев сделают их посмешищем в глазах всего мира. Они погрязли в своей идиотской морали, думая только о доходах и банковских счетах. Америка — загнивающее государство, готовое развалиться. Инфляция добьет их экономическую систему. Если они осмелятся и попытаются наложить санкции на горло Квебека, мы отрежем их сети.

— Дерзкие речи, — сказал Сарве. — Но в отличие от многих других, ты на своей шкуре поймешь, что недооценка их решимости никогда не окупится. Когда их припирают к стене, американцы привыкли отвечать оружием.

— У них не хватит наглости, — глумился Вийон.

— Ты дурак. — Сарве не мог подавить холодок, пробежавший по спине. — Ради блага Канады я сорву твою маску и уничтожу тебя.

— Ты не можешь уничтожить продавца лавчонки, — издевался над ним Вийон. — У тебя нет ни единой улики против меня. Нет, Шарль, скоро англоязычные негодяи вышвырнут тебя из офиса, а уж я позабочусь, чтобы тебя не хотели видеть в Квебеке. Тебе уже пора проснуться и понять то, что ты человек без страны.

Вийон поднялся на ноги и вытащил запечатанный конверт из нагрудного кармана. Грубо бросил его на колени премьер-министру.

— Моя отставка из кабинета.

— Принята, — сказал Сарве с мрачным видом.

Вийон не мог уйти, не оскорбив на прощанье хозяина.

— Ты жалкое создание, Шарль. Ты еще так ничего и не понял, но у тебя не осталось ничего, даже твоей драгоценной Даниэлы.

В дверях Вийон повернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на Сарве, ожидая увидеть человека, убитого отчаянием и поражением, разбитыми надеждами и разрушенными до основания планами.

Вместо всего этого он увидел человека, лицо которого было озарено необъяснимой улыбкой.

Вийон направился прямо в свой кабинет в парламенте и начал разбирать письменный стол. Он не желал откладывать это до утра и мучительно выслушивать прощальные слова от множества мужчин, которых не любил и не уважал.

Главный помощник постучался в дверь и вошел.