Книга Счет по головам, страница 51 – Дэвид Марусек

— Сгинь! Сгинь!

Повернув на Хоув-стрит, Богдан увидел у дома двух Тобблеров, занятых чем-то непонятным. Один Тобблер низко наклонился, другой заглядывал ему через плечо. Вокруг них кишели любопытные пчелы. Богдана тоже одолело любопытство, и он подошел посмотреть, в чем дело.

— Привет, молодой Кодьяк, — пропыхтел, выпрямляясь, согнутый Тобблер.

— Здравствуйте, домоправитель Дитер. Что это у вас тут?

— Не только у нас, у вас тоже.

Другой Тобблер по имени Трой лил из пакета какую-то густую жидкость в трещину на тротуаре. На Богдана он даже и не взглянул. Трой был мальчик — настоящий, не ретро. Он прожил на свете двенадцать подлинных лет. В техническом смысле Богдан тоже был не ретромальчиком, только прерванным — он остановил свое созревание, не достигнув подросткового возраста, — но этот факт не способствовал его сближению с Троем.

Опорожнив пакет, Трой надел защитные очки и заглянул в трещину.

— Ничего не видать.

— Пусть впитается, — рассудил домоправитель.

— Все равно не видать, — заявил Трой через минуту. Домоправитель взял из ящика с инструментами резиновый молоток и стал простукивать тротуар по обе стороны трещины. — Вот, теперь пошло. Давай туда. — Трой показал в сторону дома.

Молоток достучался до здания и перешел на его кирпичную стену.

— Есть! — крикнул Трой. — Поймал гада. Иди посмотри. — Он отдал очки домоправителю и спросил Богдана: — Чего вылупился?

— Ничего. — Богдан отвел глаза.

— Хорошо-о, — протянул, глядя в трещину, Дитер. — Метра три — три с половиной. Надо взять образцы. — Он снял очки и сказал Богдану: — Ну что, молодой Кодьяк, как вам живется при нашем лифте? Жарковато в такую погоду, а? Может, лучше держать дверь открытой?

— Я люблю, когда жарко, — уклончиво сказал Богдан. Тобблеры обнаружили что-то под чартерным домом, и ему хотелось знать что. Но они, конечно, не скажут, особенно Трой, а выспрашивать у них информацию он не станет. — Спокойной вам ночи, Тобблеры.

— Спокойной ночи, Кодьяк.

Он прошел мимо «Микросекунды», поднялся на крыльцо к кодьяковской двери. На голос он теперь не стал полагаться, а сразу приложил к двери ладонь.

— На, читай.

— Здравствуйте, посетитель, — сказала дверь очень знакомым голосом.

— Китти, ты? Это я, Богдан. Открой парадную.

Но это была только запись, притом старая.

— Вследствие военного положения и возможности беспорядков дом чартера Кодьяк временно герметизирован, — сообщила дверь. — Извините за причиненные неудобства.

Военное положение? Да Богдана тогда и в проекте не было.

— Мы лишены возможности обратиться к вам реально, — продолжал голос Китти, — но если цель вашего посещения не противозаконна, дверь уведомит нас. В противном случае просим немедленно удалиться. И помните, что это дверь модели «Античужак», полностью вооруженная и имеющая лицензию на защиту от вторжения.

— Дверь, скажи кому-нибудь, что я здесь, — взмолился Богдан. — Эйприл или Денни. Просто свяжись с ними.

Ответа не было. Он хотел уже плюнуть и пройти через «Микросекунду», но дверь заговорила другим голосом — Расти?

— Мы все уже спим, дружище. Приходи утром.

— Ничего вы не спите! — Богдан лягнул дверь. Она ответила металлическим лязгом и выдвинула газовые дула из рамы. Богдан снова нанес удар, зная, что газовые баллоны давным-давно разрядились. Тобблеры отвлеклись от своего занятия и уставились на него, но он не обращал на них внимания и продолжал пинать, пока внутри не включилась тревога.

В конце концов ему открыл домоправитель Кейл.

— Что за шум, Богдан?

— Долбаная дверь открываться не хочет, вот и стучу. Не можете, что ли, наладить? — Он протиснулся в вестибюль мимо Кейла. — Так трудно починить хренов домпьютер?

— Я смотрю, мы сегодня не в настроении, — сказал Кейл.

— Да ну? С чего бы это? Может, мы весь день вкалывали? Или, наоборот, дома сидели и не делали ни хрена?

— Кто-то, похоже, сильно проголодался, — невозмутимо ответил Кейл. — Иди руки мыть, мы тебя ждем с обедом. И Сэму заодно отнеси поднос. Он неважно себя чувствует. Скажи, что мы все поднимемся к нему после обеда.

Богдан слишком устал, чтобы спорить, и поплелся в комнатушку за «Микросекундой». Там стоял отдельный экструдер, кухонный.

— И не забудь, — крикнул вслед Кейл, — в семь у тебя разрешительная комиссия.

* * *

На середине крыши Богдан услышал храп, вестник целительного дневного сна. В двери сарайчика появилась новая дырка, в которую он тут же сунул палец. Сэм, укрывшись старым одеялом, лежал на кровати. Богдан вошел, ступая как можно тише. На шатком пуфике стоял другой поднос, нетронутый — видимо, с ленчем. Богдан поменял его на свой. Полуденная фрутокаша слегка забродила и издавала густой приторный запах. Разбудить, что ли, Сэма, пока обед не остыл? После их утренней встречи на лестнице он, наверное, вернулся назад и лег.

— Сэм, — позвал Богдан не очень громко.

— Ш-ш-ш, — тут же ответил Хьюберт. — Привет, Богги. Тише, пожалуйста. Сэму было нехорошо, ему отдохнуть надо.

Храп продолжался без перебоев.

— Они просили сказать, что придут к нему позже.

— Я передам, когда он проснется.

Богдан забрал поднос с ленчем и сказал шепотом:

— Хьюберт, Тоббы льют какой-то оптический агент под землю около дома. Есть идеи на этот счет?

— Сырьевые пираты, — зашептал в ответ Хьюберт. — В окрестностях вроде бы замечены техносы-копатели, и есть случаи каннибализма старых кирпичных зданий. Тобблеры подозревают, что пираты выедают изнутри наши стены.

— Зачем кому-то старые кирпичи?

— Наш дом построен из пульмановских. Их делали в девятнадцатом веке из глины озера Калюмет. Они высоко ценятся у строителей.

Богдана впечатлила информированность Хьюберта.

— Это Тоббы тебе рассказали?

— Нет. Я не так давно научился подключаться к их домпьютеру.

— Красота. К их домпьютеру подключаться умеешь, а наш наладить не можешь.

— Не так громко. Шел бы ты обедать, а? Все тебя ждут. Богдан отодвинул дверь, но не ушел. Что-то здесь было не так, только вот что? Сэм все это время храпел слишком уж мерно, и еще… еще Богдан чувствовал запах перестоявшейся фрутокаши. Будь Сэм на месте, здесь пахло бы только им. Богдан поставил поднос на стол и двинулся к койке.

— Что ты делаешь? — сказал Хьюберт. — Ты разбудишь его.

— Сомневаюсь. — Под одеялом лежала груда подушек. — Хьюберт, что происходит?

Храп оборвался, и чей-то голос сказал: