Книга Пир плоти, страница 97 – Кит МакКарти

— Точно, — энергично закивал консьерж. — Просто чванливые ублюдки. Я-то видел, чем некоторые из них занимаются. Вождение в нетрезвом виде, содержанки…

— А что профессор Рассел? — неожиданно спросила Беверли.

Тут консьерж внезапно насторожился, и инстинкт самосохранения прямо на глазах у старшего инспектора заслонил собой всю его былую разговорчивость, словно панцирь черепаху.

— Профессор Рассел?

— Да, профессор Рассел, из семнадцатой квартиры. Вы ведь его знаете?

Лицо консьержа приняло труднораспознаваемое выражение.

— Ну, немного…

— Что он за птица?

— Без понятия… — пробормотал Лейден, однако Уортон чуть ли не воочию видела развевавшиеся у него над головой сигнальные флажки, которые говорили о том, что Лейдену есть что порассказать о профессоре.

Несколько мгновений старший инспектор молча смотрела на него, затем произнесла:

— Давайте так. Я знаю, чем он занимается, мне просто нужно, чтобы вы это подтвердили.

Глаза Лейдена буквально вылезли из орбит, засверкав белками, которые никак нельзя было назвать белыми. Рот консьержа приоткрылся, и оттуда стало невыносимо смердеть.

— Ну, так как же? — подстегнула она его.

— Вы имеете в виду эту девицу? — наконец выдавил он из себя.

— Ну конечно. Расскажите мне о ней, — потребовала Беверли, не имея никакого представления, о какой девице идет речь.

Собеседник Уортон явно не знал, что от него хотят услышать, поэтому ограничился минимальной информацией:

— К нему приходит девица.

Само слово «девица» и то, как оно было произнесено, наводило на мысль, что вряд ли это светская знакомая.

— Проститутка? — уточнила Беверли.

— Ну да… — ответил он, слишком поздно осознав, что его провели, и уставился на Беверли, как горгулья из водосточной трубы.

— Только одна?

Он кивнул.

— Всегда одна и та же, и никогда не бывает других?

— Одна и та же, в один и тот же день и в одно и то же время, — выдохнул он.

Это было интересно. И даже очень.

— Вы знаете, кто она такая?

— Увы… — Лейден развел руками с невинным видом, который вряд ли обманул бы даже двухлетнего малыша. Беверли уже давно убедилась: именно с такими типами хуже всего иметь дело. Она наклонилась к консьержу так близко, как только позволяло ей чувство самосохранения, и произнесла:

— Я хочу знать ее имя и адрес, и прямо сейчас. Я нисколько не сомневаюсь, что это ты подыскал ее для Рассела, и если ты не покопаешься в дерьме, которое у тебя вместо мозгов, и не скажешь немедленно, где ее найти, то отправишься в участок, где тебе будет предъявлено обвинение в сводничестве, в противодействии полиции и в оказании сопротивления при задержании. Так как же, мистер Лейден?

Уилсон молча встал у привратника за спиной. Во всем остальном Уилсон был никудышным копом, но принимать угрожающий вид он умел не хуже других.

Лейден, обернувшись, взял со своего стола клочок бумаги и под бульварной газетенкой отыскал ручку. На клочке он нацарапал: «Линда». И адрес.

— А фамилия?

Он сказал, что не знает, и в этом, похоже, не соврал. Ну что ж, полиции нередко приходилось иметь дело с людьми без фамилии. Жила эта Линда поблизости.

Беверли передала листок Уилсону, тот помотал головой. Она обратилась к Лейдену:

— И сколько времени она к нему ходит?

— Несколько лет. Каждую среду.

— По средам? Вы ничего не путаете?

— Она бывает здесь каждую среду уже много лет, — повторил он с усталой досадой. — Только раз Рассел сделал исключение, несколько недель назад.

В Бога она не верила, но тут на всякий случай помолилась.

— А когда именно? Не помните?

— В тот день, когда студентку зарезали, — ответил консьерж раздраженно. — Я помню это, потому что…

Но это Уортон не интересовало. Она едва не плясала от радости, но в полученной информации необходимо было удостовериться на все сто процентов, если не больше.

— Вы ничего не путаете?

— Ничего я не путаю! — огрызнулся Лейден с оскорбленным видом.

— Он никогда не бил ее?

Консьерж не раздумывая замотал головой. Либо скрывал правду, либо действительно не знал. Да, это было подозрительное совпадение. И даже более чем подозрительное. Решив, что она больше ничего из него не выжмет, Беверли произнесла:

— О'кей, мистер Лейден. Благодарю за сотрудничество. И советую никому не рассказывать о нашем разговоре. Вы меня поняли?

Он кивнул. Взгляд его был злобным, но он понял.

* * *

Когда они вышли на улицу, Беверли дала указание Уилсону:

— Возьмите одну из наших сотрудниц и съездите за этой Линдой. Привезите ее в участок, но без лишнего шума. Ясно?

Сев в машину, они укатили, едва не столкнувшись с Джонсоном, который, заметив их, поспешно укрылся в зоомагазине и притворился, будто его безумно интересуют волнистые попугайчики. Когда полицейские отъехали, он покинул магазин, преследуемый подозрительным взглядом продавщицы.

Какого черта им здесь понадобилось?

Он пересек улицу и зашел в дом. Мистер Лейден был все еще не в духе. Джонсон улыбнулся ему:

— Вы не против немного поболтать?

Лейден воззрился на очередного гостя весьма неприветливо, но смутить Джонсона было не так-то просто.

— Меня кое-что интересует…

— Неужели?

Чувствуя, что надо сломать барьеры, Джонсон решил изменить тактику.

— Это ведь были копы? — спросил он, вложив в последнее слово как можно больше презрения. Консьерж продолжал враждебно таращиться на него, и Джонсон прибавил: — И что этим ублюдкам было нужно?

Поначалу ему показалось, что он опять избрал неправильную тактику, но тут выражение лица привратника изменилось, и он ответил:

— Мутят воду, как обычно. На что еще они способны?

Джонсон решил, что пора действовать. Достав бумажник, он вытащил из него несколько двадцатифунтовых банкнот.

— Не против заработать на карманные расходы?

* * *

Результаты анализа пришли из лаборатории молекулярной биологии к вечеру вместе с чеком на двести семьдесят три фунта. Деньги Айзенменгеру надо было где-то раздобыть, а анализ подтвердил то, что он и без того уже знал, — матка принадлежала не Никки Экснер.

Айзенменгер был в кабинете и упаковывал в коробки свои личные вещи. Оставив на время это занятие, он аккуратно сложил бумаги и сунул их в папку вместе с отчетом, поступившим еще утром из гистологического отделения. Этой бумагой финансовый отдел информировал Айзенменгера, что приготовление препаратов обойдется ему в сто девяносто фунтов. Но главное — отчет подтверждал, что повреждения в районе ануса и влагалища Никки Экснер были произведены, скорее всего, после смерти.