Книга Клуб непобежденных, страница 89 – Лиза Гарднер

— Это из-за них, да? Да плевать на них! Я сделаю тебя счастливой. Ну же, Мег, сладкая моя Мег, моя драгоценная Мег...

— Я боюсь.

— Не бойся. Я не позволю никому тебя обидеть, Мег. Никому. Никогда.

— Я боюсь, — доносится голос матери. — Что, если в один прекрасный день прошлое внезапно вернется к ней? Как снег на голову! Что, если она к этому не готова?

— Врачи говорят, если вспомнит, значит, уже готова.

— Ох, я тебя умоляю. Врачи еще сказали, что у нее нет причин забыть так много. Вникни в это, Том. Ведь они ничего не знают. Это амнезия. Это штука, связанная с мозгом, с разумом. Они с этим смиряются, как-то компенсируют со временем.

— Лори, голубушка, чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы она была счастлива! Я хочу, чтобы она была в безопасности. Ох, Том, а представь, если бы это мы пришли сегодня домой и увидели, что Мег скончалась от передозировки снотворного? Если психологическая травма от зверского изнасилования оказалась слишком тяжела даже для взрослой женщины, то представь, что могло бы быть с Мег!

— Мег? — окликнула ее Молли.

Мег заморгала, отгоняя мысли и возвращаясь к действительности. Перед глазами опять предстала комната Молли с розовыми стенами. Она сидит на полу. А рядом сидит озабоченно взирающая на нее сестренка.

— Тебе плохо? — спрашивает Молли, все еще сжимая Барби в правой руке.

— Я... э... я... — Мег дотронулась рукой до щеки. Лицо было покрыто испариной. Кожа стала холодной и липкой. — Кажется, голова болит немного... — Она вымученно улыбнулась девочке, стараясь вернуть ушедшую из-под ног опору и нормальное поведение.

— Выходи за меня.

— Я не могу...

— Выходи за меня.

В желудке у Мег что-то перевернулось. Показалось, что ее сейчас стошнит. А затем внезапно из глубины сознания проступило:

— Чертова малолетка! Давай беги домой, к мамочке и папочке. Спрячься за их узколобым умишком и долбаной провинциальной мудростью. Тебе не нужна моя любовь? Так я забираю ее обратно. Я тебя ненавижу. Я ненавижу тебя. Ненавижу...

— Мег?

— Сейчас... погоди минутку.

А из конца коридора опять доносилось:

— Я не хочу, чтобы она закончила, как Кэрол. О, Том, что, если мы ее предали?

— М-Ме-е-ег?!

— Я ненавижу тебя. Ненавижу. Ненавижу...

— Доктора до сих пор не уверены, что Кэрол выкарабкается. А Мег ведь возмужала рядом с этой женщиной. Что, если она умрет, Том? Что тогда будет? Господи, что тогда будет!

Мег отодвинула засов на двери. Спотыкаясь, выбралась из комнаты Молли.

— М-Мег?!

С трудом держась на ногах, она побрела по коридору.

— Я тебя ненавижу. Ненавижу. Ненавижу...

— Что, если Кэрол умрет, если Кэрол умрет...

Мег добралась до унитаза. Наклонилась над ним...

Ничего. Она ведь днем не успела съесть ленч. А потом забыла про обед. Ее выворачивало, выворачивало и выворачивало, но без всякого результата. Девушка повернулась к раковине. Включила холодную воду. Подставила голову под кран, чтобы ледяная вода смыла, унесла прочь туманные образы из ее сознания.

Шли минуты. Долгие, прохладные минуты, холодная вода, льющаяся на ее разгоряченную голову и уносящая от нее все голоса. Прохладная, прохладная вода, приносящая в ее мозг благословенную пустоту, небытие, забвение.

Когда же наконец Мег оторвалась от крана и подняла голову, то увидела стоящих в дверях родителей. Отец демонстрировал свой всегдашний стоицизм. Мать же, напротив, сгорбившись, одной рукой обхватывала себя поперек живота, тогда как свободная правая рука нервно теребила болтающееся на шее золотое сердечко.

— Мег, голубушка, как ты? — осторожно спросила мать.

Мег выпрямилась. Странные голоса, смутный рокот опять появились на задворках сознания. Словно какие-то отдаленные сцены, грозящие вот-вот подойти ближе, ближе и ближе.

Мег нашла полотенце и начала методично промокать лицо.

— С тобой все хорошо, ласточка? — спросил отец.

— Затошнило немножко. Все это напряжение в больнице, вы же знаете. — Она выдавила бледную улыбку.

— Я уверена, что Кэрол непременно поправится, — оживленно проговорила мать. Пальцы правой руки теперь уже лихорадочно выкручивали висящее на цепочке золотое сердечко.

— Конечно. — Мег завернула кран. Повесила на крючок полотенце. Провела щеткой по длинным каштановым волосам.

— Если тебе что-нибудь нужно... — попытался внести свою лепту отец.

— Все хорошо, папа.

— Мы любим тебя, родная. — Это уже мама.

— Я тоже люблю вас.

Что это они все делают? Так много слов, но ни одного такого, которое хоть что-то значило бы. Сплошная ложь. Мег никогда не осознавала этого раньше, но, оказывается, иногда любовь порождает ложь. Большую ложь. Огромную. Гигантскую ложь, красиво упакованную и всучиваемую с самыми лучшими намерениями. Защита с помощью фальши и обмана. Да, он был прав: провинциальная мудрость, универсальное средство от зла.

Родители все так же стояли в дверном проеме. Сама Мег все так же стояла у раковины. Кажется, никто из них не знал, что делать дальше.

— Я... э... у нас свадьба, — сказала Мег.

— Свадьба?

— Барби выходит за Винни-Пуха. Разве вы не получили приглашение?

— Ох, так это Молли опять выдает Барби замуж, — с облегчением вздохнула мать. Рука ее перестала дергаться. — Малиновое платье?

— Точно.

— И красные платформы?

— У ребенка свое чувство стиля.

— Ну, тогда конечно. — Мать посторонилась, жестом приглашая Мег пройти. — Мы не будем становиться на пути истинной любви.

— Я тебя ненавижу. Ненавижу. Ненавижу...

— Ну, тогда ладно. — Мег опять размазала по лицу улыбку. И потом вновь нацепила ее, входя в комнату Молли, где девочка растерянно сидела на полу, все еще держа на коленях Барби.

— Ну, давай устраивать свадьбу! — с наигранной бодростью обратилась к ней Мег.

Молли подняла головку и радостно просияла.

Несколько часов спустя семейство Песатуро отошло ко сну. Одна за другой погружались во тьму маленькие комнатки маленького дома. Мег выключила свет в своей. Но не легла в постель. Она подошла к окну и застыла перед ним.

— Я тебя ненавижу. Ненавижу. Ненавижу...

Девушка напряженно вглядывалась в ночь за окном, пытаясь постичь, какие страшные сюрпризы таит она для нее. Те глаза густо-шоколадного цвета... Тот нежный поцелуй любовника...