Онлайн книга «Слепой для президента»
– Или маленькая… – Кстати, погоди, погоди, как ты себя чувствуешь? Ирина судорожно пожала плечами: – Очень непривычно. Прошлое уже подзабылось. – Ну, а в смысле… – Глеб не нашел, как сформулировать вопрос. – Врач сказал, все нормально. Давление у меня хорошее, сердце работает исправно. В общем, все в порядке, как любишь врать ты. – Вот здорово! – Глеб вскочил, ему хотелось подхватить Ирину на руки, закружить ее по комнате, целовать, обнимать, крепко прижимать к себе, но он сдержался. – Так это правда? Ну, иди сюда, иди ко мне, – и, вместо бурного проявления чувств, он нежно прижал к себе Ирину, провел ладонью по ее волосам. – Ты молодец, ты просто умница! – Это ты молодец, Глеб. – А я-то при чем? – улыбнулся Сиверов. – Как это ты при чем? Без тебя ничего бы не было. – А сколько ему? – Что – сколько? – запрокинув голову, улыбнулась и Ирина, и ее глаза заблестели, полные слез. – Сколько уже ребенку? – Еще совсем несмышленый, Глеб. Восемь недель. Всего лишь восемь недель. Так сказал врач. Но я думаю, еще меньше – недель семь. – Семь недель? Такая крошка! – Да, совсем крошка. – Здорово! Вот здорово! – Глеб ликовал. – Правильно, дорогая, кофе тебе пить не надо. Будешь пить теперь только соки и молоко. – Да-да, соки и молоко. И немного вина, – сказала Ирина, явно удовлетворенная той реакцией, которую вызвало ее сообщение. – Честно говоря, я бы тебе не советовал пить. – А ты что, врач? – Нет, не врач, но все-таки я как-никак отец. – Вот если бы ты, Глеб, был врачом и дал мне подобный совет, я, возможно, прислушалась бы. А так обязательно выпью. Тем более, мой врач разрешил мне выпить немного вина. – Ну, если врач разрешил, тогда и я не против! Глеб открыл бутылку, торжественно поставил на стол два фужера на тонких ножках и наполнил их темным, как поздние пионы, вином. – Ну, за него, – подняв бокал, Глеб прикоснулся им к бокалу Ирины, – и за тебя, дорогая. – И за тебя, Глеб. – А кто об этом еще знает? – Пока знают лишь трое – мой врач, я и ты. Глеб вздохнул. Ему хотелось поделиться с кем-нибудь этой радостью, но поделиться было не с кем. И тут он вспомнил о звонке Анечки и улыбнулся, представив, как та обрадуется, когда узнает, что у нее появится брат или сестренка. – Надеюсь, ты матери скажешь? – Когда придет время – скажу, – спокойно ответила Ирина. Сейчас ее лицо было уже умиротворенно-прекрасно. – Ирина, меня никто не искал в эти дни? – Никто. – Тебя предупредили, что я задержусь? – Да, предупредили. – Кто предупредил? – уже зная ответ, на всякий случай спросил Глеб. – Разве ты не знаешь, кого просил об этом? – Если он, то знаю. Такой высокий и важный? – Да, высокий и важный, – улыбнувшись, ответила Ирина. – Он передавал тебе привет, – сообщил Глеб, целуя руку Ирине. Три дня прошли в напряженном ожидании. Глеб радовался, что у Ирины будет ребенок, беспрестанно справлялся о ее самочувствии, чем уже начал даже злить Быстрицкую. – Хватит тебе! Ты что, Глеб, врач? – Нет, я просто должен знать… – Ты будешь знать только то, что тебе нужно знать. И не лезь в женские дела, а то я начинаю волноваться. Такая усиленная забота с твоей стороны не может длиться долго. Или я не права? – Успокойся, Ирина. – Я и не волновалась бы, но ты со своими глупыми вопросами не даешь мне почувствовать себя спокойно. Чем больше ты спрашиваешь, тем страшнее мне думать о своем будущем. – Все, больше я ни о чем не спрашиваю. – Вот и хорошо, – сказала Ирина. – Но я вижу, Глеб, ты нервничаешь, чего-то ждешь. И Сиверов признался: – Да, жду. Дальше Ирина расспрашивать не стала, прекрасно понимая, что ее настойчивость не увенчается ничем, и Глеб останется нем как рыба. Телефон зазвонил поздним вечером. Правда, и Глеб, и Ирина еще не спали. Сиверов тут же схватил трубку. – Я слушаю, – негромко и нарочито спокойно произнес он, чтобы не беспокоить Ирину. – Есть важная новость, – послышался голос генерала Потапчука. – Я слушаю, – повторил Глеб. – Завтра на том же месте и в то же время. – Понял, – положив трубку, Глеб откинулся на подушку. «Ну вот, сейчас все и начнется. Самое важное, самое тяжелое. Начнется настоящая работа. Если бы произошло что-то несущественное, Потапчук не стал бы беспокоить меня в полночь». Глеб уже свыкся с характером генерала, немногословного, педантичного, придирчивого до мелочей, скрупулезно и точно выполняющего свою работу. – Кто это? – шепотом спросила Ирина, придвигаясь к Глебу. – Зачем тебе это знать, дорогая? Как ты себя чувствуешь? Ирина после этого вопроса укусила Глеба за плечо, но не сильно, а в шутку. – Ты что, Глеб, теперь всегда будешь отвечать вопросом на вопрос? Изобрел бы хоть какой-нибудь другой вопрос, может я бы тебя и простила. Но если ты вновь поинтересуешься моим самочувствием, я перегрызу тебе горло, я вопьюсь тебе зубами вот сюда, – и Ирина прикоснулась кончиками пальцев к пульсирующей артерии на шее Глеба, – и ты погибнешь. Погибнешь в постели. – Ой, не надо, Ирина, я больше не буду спрашивать, как ты… – Если ты произнесешь еще хоть слово… – прошептала Быстрицкая. Глеб хотел улыбнуться, но улыбки не получилось. Его лицо застыло в напряжении, между бровями появилась глубокая складка – признак того, что Глеб сосредоточенно размышляет. Минут через десять-пятнадцать Сиверов дождался – услышал ровное дыхание Ирины. «Вот и хорошо – она спит. А я не могу уснуть. Хотя уснуть надо, завтра я должен быть в форме. Может, прямо завтра придется действовать на всю катушку. Я должен соображать четко – так, как соображает студент на экзамене по специальности. Надо спать! Спать!» – приказал себе Глеб Сиверов и выполнил свой приказ. А утром он сидел у приемника, когда Ирина, шлепая босыми ногами, прошла из спальни в ванную комнату. |