Онлайн книга «Ангел Света»
|
— Она говорит… она говорила… когда рассказывала эту историю нам с Оуэном… она говорила, что вы же были мальчишками… играли в опасность… значит, не могли не преувеличивать. Создавали о себе легенды. — Изабелла, — говорит Ди Пьеро, — действительно держится такой точки зрения?.. — Ну… вы же знаете Изабеллу. — Думаю, что да, — произносит Ди Пьеро, передернув плечами. — Ее версия близка к версии Ника. Что Мори вовсе не грозила опасность, он не тонул и Ник вовсе не спас ему жизнь… — Ник спас ему жизнь, — отрезает Ди Пьеро. — О да, — говорит Кирстен. — И как же? — Ник кинулся за ним в реку… поплыл вниз через пороги… чуть сам не утонул… сумел схватить Мори и потащил его к берегу… у Мори кровь хлестала из раны на голове… и Ник тоже был в крови, особенно изрезаны были руки… и Ник… словом, Ник вытащил его на берег… спас ему жизнь… — Сделал ему искусственное дыхание… — Да, через рот. Спас ему жизнь. — А вы что делали?.. Вы и другой мальчик. — Мы сами чуть не потонули. Мы ничего не делали. — А кто был другой мальчик? — Не помню — во всяком случае, не из тех, чье имя тебе известно. — Не из важных? — Не из важных?.. В каком смысле? — Никто из вас не сохранил с ним отношений? Ди Пьеро раздраженно мотает головой: — Не знаю, думаю, что нет. Важно то, что… — Ник действительно спас жизнь моему отцу. — Да, безусловно. — И вы в самом деле готовы в этом поклясться? — Почему я должен клясться? Не в моих привычках клясться в чем бы то ни было, — мягко говорит Ди Пьеро. — Разве что в суде. Или перед некоторыми комиссиями — из тех, что могут вызвать повесткой, осудить и приговорить… — Значит, вы были свидетелем, — медленно произносит Кирстен. — Свидетелем — да. — Это было… ужасно? Страшно? — То, что один из нас чуть не погиб? Нет… все было слишком сумбурно… слишком быстро. Вот рана у Мори на голове — это было страшно: на нее наложили десять швов. А тогда все произошло слишком быстро. Наше каноэ перевернулось, и нас выбросило в воду, и мы чуть не утонули… — Ди Пьеро вдруг быстро проводит указательным пальцем под носом. — Я помню все так отчетливо: Ник рыдает, нагнувшись над Мори. Сначала он решил, что Мори умер, и потерял над собой контроль, рыдал, да еще как… что-то бормотал… с ним была чуть не истерика. Он решил, что Мори умер. — Я этого не знала, — предусмотрительно говорит Кирстен. — Никто мне этого никогда не рассказывал. — Да, — говорит Ди Пьеро, — Ник нас тогда больше всего и напугал. С Ником была чуть не истерика. — Вот как, — говорит Кирстен. — Потому что он решил — все слишком поздно, решил, что Мори умер. — Видно, они были близкими друзьями, — говорит Кирстен. — Если он так расстроился. Ди Пьеро медлит, насупясь. — Наверное, — говорит он. — Я не очень разбираюсь в дружбе. Да и было это давно. Кирстен делает еще глоток вина. Она мобилизует всю силу воли, чтобы завестись — завестись немедленно. Вот если б у нее была закрутка, если б она могла эдак небрежно закурить — не ради удовольствия, а чтобы чувствовать себя увереннее, держать что-то в пальцах… — Но ведь это из-за Ника все случилось, верно? — говорит она. Ди Пьеро закрывает тему резким пожатием плеч. — Это произошло так давно, — говорит он. — Мне было тогда семнадцать. Широкая белозубая улыбка на миг освещает его лицо. В голосе чуть вибрирует презрение. — Семнадцать!.. Целая вечность тому назад. Шагая по Семьдесят четвертой улице на восток, Кирстен твердым голосом, без всякой дрожи спрашивает: — Но они убили его? Это они подстроили? Ди Пьеро, который переводит ее через Парк-авеню, легко придерживая за локоть, произносит рассеянно: — Подстроили?.. Каким образом?.. — Они кого-то наняли? Ди Пьеро фыркает — его все это явно забавляет. — Кого-то наняли!.. — Да, — говорит Кирстен тем же ровным тоном. — Вы все знаете, как это делается. Да. Кого-то наняли, чтобы убить его. Убрать с дороги. Как убили свидетелей в Чили… Ди Пьеро крепче сжимает ей локоть. Они стоят на «островке» посреди улицы, дожидаясь, когда загорится зеленый свет. — Ты слушаешь чересчур много сплетен, — произносит, явно забавляясь всем этим, Ди Пьеро, — читаешь слишком много радикальных журналов. У вас там в Эйре играют в такие игры?.. Может быть, кто-то из преподавателей?.. Играют в «леваков»?., в «революционеров»? — Я не идиотка, — вспыхнув, говорит Кирстен. — Я знаю, что отец и Ник собирали материал против «ГБТ», разоблачающий то, что эта компания пыталась сделать в Чили, с Алленди… — Альенде, — поправляет ее Ди Пьеро. — Сальвадор Альенде. — Вы знали его? — задает нелепый вопрос Кирстен. — Вы… встречались с ним? — Конечно, нет, — говорит Ди Пьеро, — какое я имею отношение к Чили? — Я не идиотка, — повторяет Кирстен. Ди Пьеро ведет ее под локоть через улицу к запруженному толпой тротуару. В мозгу Кирстен мелькает мысль — стремительная, нелепая, — что уличные толпы придают ее поступку определенный вес. Хотя это чужие, незнакомые люди, но она и Ди Пьеро идут мимо них, и все они становятся свидетелями. — Я знаю, о чем речь в так называемом «признании» моего отца, я хочу сказать — знаю детали, знаю, что он «признал», — запальчиво говорит Кирстен, — хоть это и тайна… пусть даже государственная тайна. Я знаю. — Ничего ты не знаешь, верно ведь? — говорит Ди Пьеро. — Я… Я… — Ты, право же, ничего не знаешь, лапочка. Вот теперь она действительно в панике: слово «лапочка» лишает ее присутствия духа. Но у нее нет выбора: она должна идти с ним. К нему на квартиру, в высокий дом, выходящий на Ист-Ривер. «Я не буду плакать, — обещала она, прикусывая, как ребенок, нижнюю губу. — Право, не буду». И сейчас она громко произносит, высвобождая из его пальцев свой локоть: — Сальвадор Альенде. Другого же… того, кому они давали деньги… звали Томик… я хочу сказать, тот человек… — Нет, в самом деле, — произносит Ди Пьеро, — кто все-таки тебе это рассказал? — Теперь это уже больше не тайна: кот выпущен из мешка… все знают… — Ах, в самом деле, — беззвучно рассмеявшись, говорит Ди Пьеро. |