Онлайн книга «Молчание Курочки Рябы»
|
— Что это? — на лице капитана возникло такое детское удивленное выражение, как будто никогда прежде ему не приходилось видеть деньги, и он никак не мог понять, что это за зелененькая бумажка. — Что это? Никак взятка? — Капитан, вы что — с дуба рухнули? — скривилась женщина. — Какая еще взятка? — Так! — лицо гаишника стало обиженным и плаксивым. — Это вы зря, дамочка! Этого я не люблю! Этого я не уважаю! Дача взятки при исполнении — это серьезное правонарушение… да еще и оскорбление должностного лица вырисовывается… так что придется нам с вами оформить протокол… только сначала мы вашу машинку проверим на предмет технического состояния… Он обошел машину, пнул заднее колесо, затем тупо уставился на номера. — Ну капитан, дорогой, зачем же так строго? — залебезила хозяйка машины, подойдя к нему и умоляюще заглядывая в глаза. — Давайте договоримся как разумные люди! Я вам мало предложила? Скажите, сколько надо! Я же не возражаю! Или у вас сейчас какой-то месячник честности? — У нас не месячник честности! — гордо отозвался неподкупный капитан. — У нас вся жизнь такая! — Да, напоролась на идиота… — пробурчала женщина себе под нос и продолжила, обращаясь к капитану. — Ну, вы же видите — техническое состояние отличное, а что скорость немножко превысила — так шоссе пустое, никакой угрозы я никому не представляла… ну, давайте, на месте решим вопрос, а? — А огнетушитель у вас имеется? — подозрительно осведомился капитан. — А как же! — хозяйка машины обрадовалась, решив, что лед начал таять, и предъявила маленький яркий огнетушитель. — А он действующий? Может, у него уже срок годности давным-давно истек! — Что вы, капитан, — женщина перекосилась, —вот на него паспорт! Не просрочен — видите? — А все равно, лучше бы проверить! — Да проверяйте что хотите! Только не в машине! Отойдите в сторонку и поливайте пеной придорожные кусты! — Ладно, это не обязательно… — смилостивился гаишник. — А аптечка у вас в наличии? — Непременно! — женщина протянула гаишнику пластиковую коробку с красным крестом на крышке. —И в аптечке полный боекомплект, все что положено… перевязочные материалы, все необходимые лекарства, и срок годности не истек! Если хотите — можете лично убедиться и даже на себе попробовать! — Ну ладно… — Капитан снова обошел машину и остановился перед бампером. — Проверим еще состояние двигателя, и так и быть… — он потянулся к капоту «Ситроена». В это время в небе над шоссе что-то оглушительно грохнуло — видимо, где-то на головокружительной высоте самолет перешел звуковой барьер. Капитан взглянул вверх, мотнул головой, как будто вытряхивая из ушей воду, и снова потянулся к капоту «Ситроена». — Капитан, родненький, да что вам — охота руки пачкать? — снова забеспокоилась женщина. — Видите же, машина совсем новая… недавно из салона… чего там проверять? И так ясно, что двигатель в порядке! — Кому ясно, а кому не очень! — и капитан твердой рукой поднял серебристый капот. Он склонился над двигателем, внимательно всматриваясь в заводской номер на моторе, и не за метил, как хозяйка машины плавной крадущейся походкой приблизилась к нему и подняла руку с за жатым в ней, обмотанным тряпкой разводным ключом. От внезапного удара в глазах «капитана Ухорылова» потемнело, и для него наступила внеочередная ночь. Причем не та прозрачная и волшебная белая ночь, какой в соответствии с сезоном полагалось наступить в окрестностях Санкт-Петербурга, а самая что ни на есть темная, непроглядная, какие слу чаются в нашем городе в долгие осенние и зимние месяцы. Прошло, казалось, невероятно много времени, и в глухой ночи забрезжил едва различимый свет и вместе с этим светом запульсировала мучительная, невыносимая боль. Ухо застонал, пошевелился и попробовал приоткрыть глаза. Свет так ударил по ним, что он снова зажмурился. — Больно? — раздался где-то совсем близко ласковый, сочувственный голос. Голос был удивительно знакомый, но голова Уха болела так, что ни на какие мысленные усилия он был не способен. Одновременно с голосом к его голове прикоснулось что-то мокрое и прохладное. От этого прикосновения боль не то чтобы прошла, но чуточку отдалилась, как будто Ухо посмотрел на нее в перевернутый бинокль. — Вот для чего в автомобильной аптечке должен быть анальгин! — проговорил тот же самый знакомый голос, и к губам Уха поднесли что-то маленькое и горьковатое. — Проглоти! — скомандовал голос. — А теперь запей! На этот раз к его губам поднесли горлышко пластиковой бутылки. Ухо жадно глотнул, часть воды стекла по подбородку и залилась за воротник. Стало холодно, но это придало еще немного сил, и Ухо снова попытался открыть глаза. Вторая попытка оказалась более успешной. Он приоткрыл глаза и застонал. — Ну вот, уже лучше! — произнес все тот же знакомый голос. — Думаю, что пациент скорее жив, чем мертв! На этот раз Ухо узнал голос. Он принадлежал Лолке, боевой подруге и напарнице Лени Маркиза. Лола сидела в машине, придерживая голову Уха, и прижимала к его виску мокрую тряпку. — Ну, как ты? — спросила она заботливо. — М-м-м… — промычал Ухо. Он пытался сказать, что все не так уж плохо, но не смог выговорить такую сложную фразу. Еще он хотел спросить у Лолы, где они находятся, и как он здесь оказался. Потому что самостоятельно вспомнить этого он не мог. В голове у него была вязкая темная пустота. Но Лола сама пошла ему навстречу. — Ты что — решил сменить профессию? — проговорила она, отжав тряпку и заново намочив ее холодной водой из бутылки. — Решил податься в дорожную службу? Ну что ж, профессия престижная, хорошо оплачиваемая… только ты ведь раньше не любил дисциплину, предпочитал свободный полет… Ухо проследил взглядом за бутылкой и произнес довольно членораздельно: — Пить… Лола заботливо поднесла к его губам горлышко и продолжила: — А я еду, смотрю — какой-то гаишник вокруг «Ситроена» расхаживает! Гляжу, а гаишник-то знакомый… ну-ка, Ухо, колись — Маркиз тебя к этому делу пристегнул? И тут в голове Уха слегка прояснилось. «Ситроен»… действительно, был «Ситроен»… Он вспомнил звонок Маркиза… его поручение… Вспомнил, как через знакомых вычислил местонахождение серебристого «Ситроена», как встал у него на пути в форме дорожно-патрульной службы, как тормознул этот злосчастный «Ситроен»… Но вот дальше, как он ни мучился, ничего не мог вспомнить, дальше была густая маслянистая темнота. |