Онлайн книга «Музы дождливого парка»
— Бейсджампинг [14] , сестренка! — Макс, который в играх со смертью всегда был на шаг впереди, улыбался многозначительно и насмешливо. — Если тебе мало экстрима, я могу помочь. Да, Макс знал толк в экстриме. Экстрим был его религией и смыслом жизни. И он сомневался в том, что Марта справится с собственными демонами... Она справится! Поднимаясь поздним декабрьским вечером на крышу небоскреба, Марта пыталась убедить себя, что все будет хорошо. Только один-единственный прыжок... Всего одна попытка доказать себе и Максу, а потом можно завязывать. Сейчас главное — победить страх. — Стремно? — Голос Макса тонет в завываниях ветра. — Погодка нынче хреновая, ветер поднялся. Придется ловить момент. Если передумала, то давай спускаться. Я пойму, это не для новичка условия. — Я не новичок! — Пятнадцать прыжков с парашютом давали ей право так думать, но в черных глазах Макса читалось сомнение. — Я уже прыгала! — Тут другое, сама должна понимать, не маленькая уже. Тут времени в обрез, и момент нужно подловить. Ты уверена? Ни черта она не уверена! Она хочет вниз, туда, где нет этого промозглого ветра, где под ногами надежная земная твердь, а не заиндевевшая крыша, И если Макс станет настаивать... Он не стал. — Молоток, сестренка! — В простуженном голосе Макса гордость. Разве же теперь она сможет отказаться?! Над головой — черное небо, под ногами — черная бездна, сердце перестало биться от ужаса, но нужно слушать и запоминать. Последний инструктаж перед прыжком... — Территорию я проверил. Место глухое, безлюдное, площадка ровная, высоковольтных проводов нет. Лучше бы, конечно, днем, но ты ж фартовая девочка! — Слова такие же колючие, как снег. От них почти физически больно. — Отталкиваешься ногами с максимальной силой, прыгаешь грудью на горизонт. Никаких нырков, никаких кульбитов! Уяснила? — Никаких нырков и кульбитов... — Собственный голос кажется чужим, механическим. Скорее бы уже, сил нет... — Так, давай-ка еще раз проверим снаряжение. — Руки Макса шарят по куртке, что-то проверяют, что-то затягивают, успокаивают. — Ну, все, Мартенок, ни пуха, ни пера! Ей нужно сказать «к черту!» и прыгнуть грудью на горизонт. Такая мелочь... — Давай, ветер стих! — Команда Макса, как щелчок кнута. В последний раз! В самый-самый последний раз... Грудью на горизонт... Поток воздуха в лицо, сердце обрывается и летит вниз вместе с Мартой, от которой уже почти ничего не зависит. Раз... Два... Три... Парашют! ...Что-то пошло не так. Марта не поняла — что, просто не успела понять. Земля, которой не видно, но стремительное приближение которой чувствуешь оголенными нервами, какая-то помеха на пути, а потом нестерпимая боль в правой ноге и темнота. — ...Эй, Мартенок! Эй, ты живая?! — Голос испуганный, истеричный. Макса? Макс не знает, что такое страх, он бесстрашный... — Живая, кажется. — Лицо Макса двоится и даже троится, от этого голова кругом. Надо попробовать сесть. Не получается. Из-за дикой боли в ноге, кажется, даже останавливается дыхание. Всего лишь перелом, такая скромная плата. Она ошиблась насчет платы. Как же сильно она ошиблась! — Черт! Черт!! Черт!!! Да откуда же он взялся! — Макс отстегивает парашют, его руки дрожат. — Кто? — Он! Ей достаточно всего лишь повернуть голову, чтобы его увидеть. Он совсем рядом, только руку протяни... Парень... Руки раскинуты в стороны, как крылья птицы, круглое лицо залито кровью, стекла очков разбиты, острый осколок впился в щеку. Кудрявые волосы тоже в крови, кровь стекает на меховой воротник куртки, черной лужицей поблескивает на земле. — Это я его? — Собственная боль затихает, уходит на второй план, сил хватает доползти до парня, расстегнуть куртку, прижаться щекой к груди. Тук-тук... Слабо, едва слышно! — Макс, он живой еще! — Живой, но не жилец. Ты голову его видела, сеструха? Не жилец! Все, кранты, кирдык... Кто ж думал, что он выскочит, что ты на него налетишь? Кто ж думал, что все так хреново закончится?.. — Макс! — Крик вырывается изо рта облачком пара. — Макс, может, ему еще можно помочь! Может, «Скорую» вызвать! — Вызовем. Обязательно вызовем. А пока ну-ка, Мартенок, давай к машинке! Руки Макса причиняют невыносимую боль, гасят мысли и чувства. — «Скорую»... Он живой еще... — Разберемся, сеструха. Сваливать нужно, пока никто не видел. Ты только не вырубайся, не хватало еще, чтобы ты... — Слова тонут в благословенной тишине, забирают с собой боль. Марта пришла в себя уже в поместье, вскинулась, пытаясь сесть, заорала от боли. — Допрыгалась? — Ната сидела в кресле напротив, смотрела внимательно, словно видела внучку впервые в жизни. — Довольна? — Там парень... — Я знаю, Максим мне все рассказал. — А «Скорая»? Он вызвал? — Вызвал, когда вез тебя домой. Хоть на это ума хватило. — Из серебряного портсигара Ната достала сигарету, закурила. Марту замутило. — С ним будет все в порядке? — Она цеплялась за надежду, как утопающий цепляется за спасательный круг. — Не будет! — В голосе Наты зазвенела сталь. — Возможно, его уже нет. — Она подалась вперед, нависла над девушкой. — Ты довольна, девочка моя? Тебе уже не скучно? Получила свою дозу адреналина? У Марты не было сил ответить, в этот момент ей хотелось оказаться на месте того незнакомого парня, которого, возможно, больше нет... — Что же теперь? — Ната отстранилась, болезненно поморщилась. — По твоей вине, возможно, погиб человек, а теперь скажи мне, Марта, — оно того стоило? — Я просила Макса... Его можно было отвезти в больницу... — Я спрашиваю: оно того стоило?! — Ната загасила недокуренную сигарету. — То, что сделал Макс, останется на его совести, но это... Это, Марта, до конца твоей жизни будет с тобой. Привыкай, моя девочка! Из-за непролитых слез лицо бабушки плыло, меняло очертания, становилось чужим и незнакомым, а стоило закрыть глаза, перед внутренним взором появлялось другое, залитое кровью, изрезанное осколками стекла лицо парня, которого она покалечила или убила. |