Онлайн книга «Сезон охоты на людей»
|
– Что ж, сержант Суэггер. Такое впечатление, будто вы стали кинозвездой. – Я много работал на открытом воздухе, мэм. – Нет-нет, я имею в виду не загар. У меня все еще остались кое-какие источники информации; кажется, я уже говорила вам о них. До меня дошли некоторые сведения о ваших героических подвигах в Айдахо, о том, как вы сорвали какой-то ужасный заговор. Я так и не поняла, в чем там было дело, но все равно, эти сведения дошли даже до впадающих в маразм вдов сотрудников Государственного департамента. – Да, мэм, действительно были разговоры о том, что нам удалось кое-что сделать. – Скажите, сержант, вы так скромны от рождения? Вы настоящая знаменитость и при этом держитесь настолько скромно, что можно подумать, будто вы нигде не были и ни в чем не принимали участия. – Мэм, я всего лишь вежливый мальчик с юга. – Прошу вас, садитесь. Я не стану предлагать вам коктейлей, так как знаю, что вы больше не употребляете спиртного. Но может быть, бокал содовой, чашку чая или кофе, какой-нибудь сок или что-то в этом роде? – Нет, мэм, благодарю вас. Они сидели в кабинете друг напротив друга. Со стены на них смотрела одна из птиц Трига – селезень с ярко-синей головой. – Что ж. Насколько я помню, вы приехали специально для того, чтобы что-то рассказать мне. Полагаю, что я готова вас выслушать. Скажите, сержант Суэггер, мне понадобится выпивка? Скажем, хороший глоток водки? – Нет, мэм, не понадобится. – Ладно, тогда начинайте. – Мэм, я пришел к определенному выводу: я не верю в то, что ваш сын мог убить другого человека, и не верю, что он покончил g собой. Я думаю, что он был обманут профессиональным советским агентом, то есть советским в то время. Ваш сын был в некотором роде очарован... – Какой милый эвфемизм. Но я должна сообщить вам, что знаю о гомосексуальных пристрастиях моего сына. Вы считаете, это было связано с гомосексуализмом? – Не знаю, мэм. Это не по моей части. Я знаю только, каким оказался результат: его обманным способом вовлекли в то, что было представлено как акт символического насилия, как действие, направленное на оживление движения в защиту мира. Но российский оперативник не дал бы и ломаного цента за все антивоенное движение. Его интересовали только известность и репутация вашего мальчика, которые помогли бы замаскировать его настоящую цель – Ральфа Голдстейна. Этот человек вел работы в области ориентации спутников по земному ландшафту и находился на пороге крупного достижения, которое, как чувствовали русские, должно было отбросить их назад в «холодной войне». – Значит, в конце концов все свелось к убийству, истинным объектом которого был какой-то другой юноша? – Да, мэм. – Выходит, мой бедный Триг не был даже звездой своего собственного убийства? – Не был, мэм. – Ну что ж, он был звездой такого количества иных событий, что, думаю, это не имеет значения. – Я предполагаю, что у него зародились сомнения; возможно, он даже пытался отойти в сторону, или обратиться в ФБР, или сделать что-то еще в этом роде. Очень может быть, что в его пропавших эскизах есть какие-то сведения j его подозрениях. Но похоже, мне так и не удастся увидеть их. Он был убит, вероятно, особым ударом дзюдо сзади по шее. В то время они часто использовали такой способ. Важно отметить еще и то, что все, кто видел этого агента, были убиты, причем для этого пришлось приложить определенные усилия. Это еще один участник антивоенных демонстраций Питер Фаррис, затем морской пехотинец Донни Фенн, и намного позже были предприняты покушения на мою жену, которая также видела этого агента вместе с Тригом. В то время она была замужем за Донни Фенном. Я полагаю, что Ральфа Голдстейна убили таким же точно образом. Их трупы поместили в здание, а здание взорвали. В книгах о них говорят как о страстном ожесточившемся дураке и бумажном черве-математике. Но книги всегда врут. Здесь все совсем по-другому: это были дети, использованные более взрослыми, более, опытными и искушенными и совершенно безжалостными людьми; использованные и выброшенные ради кратковременного стратегического выигрыша. Это была война, но «холодная», а не горячая. – Та, в которой мы одержали победу? – Думаю, что нам это удалось. – А что случилось с русским? – Наши разведчики нашли способ обратить эту информацию против него. Я мало что знаю об этом, но он уже мертв. Это показывали по Си-эн-эн. Вы могли видеть обгоревшие трупы на заднем сиденье джипа. – Это тот противный человек? – Тот самый. – А тот человек, который пытался убить вас? – Видите ли, он пытался убить вовсе не меня. Он пытался убить мою жену. Его остановили, – сказал Боб. – И он никогда больше не вернется. – Но остановили его вы? Боб лишь молча кивнул. – Вы знаете, сержант, кто вы такой? Вы святой убийца. Такие необходимы любому обществу. Они необходимы всем цивилизациям. Вечным позором и нынешним проклятием этой страны является то, что она отказала им в признании и считает, будто сможет преуспевать, отказывая им в уважении. Так что позвольте старой дуре сказать вам правду: вы необходимый человек. Без вас все пойдет прахом. Боб промолчал. Рассуждения на тему о его роли в окружающем мире были совершенно не в его характере. Старая леди почувствовала это и попросила рассказать о политической подоплеке всего дела и его исторических деталях. Боб довольно кратко рассказал. – Странно, не правда ли? Из ваших объяснений получается, что после того, как все подсчитали, взвесили и измерили, в выигрыше оказалась только одна сторона – старые русские коммунистические аппаратчики. В результате они на несколько лет раньше получили реальную возможность перейти со вторых ролей на первые. И кто может сказать, что из этого выйдет? Жестокая ирония истории, иначе и не скажешь. – Уж я-то точно этого не знаю, мэм. Люди из разведки были очень счастливы, что нашли способ остановить этого типа, Пашина. Их настоящей целью был он. Он целился в мою жену, а мы целились в него, и нам удалось успеть раньше. – Хорошо, так или иначе, но вы вернули моей жизни утраченную ясность. Мой сын не был дураком; он был обманут профессионалами, которые понесли наказание. Возмездие не так уж много значит, но оно помогает легче переносить ночи. – Да, мэм. Я согласен с вами. – Иногда этого даже не удается полностью осознать, поэтому нужно быть особо признательной тому, кто в силах понять тебя. – Да, мэм. – А теперь... Я знаю, что вы работали не для меня, Вы никогда не были у меня на службе. Но единственная возможность, которая у меня еще осталась в этом мире, состоит в том, чтобы получать некоторое удовлетворение при помощи моей чековой книжки. Мне очень хотелось бы сейчас достать ее и написать в ней красивое, большое круглое число. |