Онлайн книга «Второй Саладин»
|
В ушах у него прозвучал голос Спешнева (тот инструктировал его в Ливии): «Это Данциг убил твоих сыновей, предал их, обрек на смерть». У русского была фотография их тел. «Смотри. Из своего кабинета в Америке, за десять тысяч миль, он отдал приказ предать смерти неуемных курдов, предать смерти твоих мальчиков». «Дай мне сил продержаться еще всего одну минуту, – подумал он. – А потом убивай меня, Чарди. Убивай». – Улу Бег! Не вынуждай меня убить тебя! – подал голос Чарди. – Ради бога, – всхлипнул где-то неподалеку Данциг, – спасите меня, Чарди, ради бога, спасите меня, пожалуйста. С криком, наполненный рыданием, Улу Бег вскочил и разрядил обойму на голос. Раскаленные гильзы полетели из патронника, едко запахло пороховой гарью, там, где выстрелом задевало что-то, замелькали искры. В воздухе свистели летящие рикошетом пули. Потом затвор отскочил: закончились патроны. Курд вставил новый магазин. Он принялся озираться в темноте, но ничего не увидел. Он оглянулся назад и услышал перед собой всхлипы. Улу Бег сложил металлический приклад, защелкнул его. Потом поднялся и пошел к Данцигу. Толстяк жался к двери и тихонько всхлипывал. – Naman, – произнес он. Смерть. – Не стреляй! Это был Чарди, он стоял у курда за спиной, так близко, что тот почти ощущал затылком его дыхание. – Не стреляй! Пожалуйста, не стреляй. * * * Фургон остановился. – Товарищ полковник, вы точно уверены? – Ну да, – ответил Спешнев. – Это совершенно необходимо. – У нас есть техники, – сказал молодой мужчина. – Толковые и опытные. – Степаныч, вы всегда печетесь о моем благе, да? Я тронут. Но у меня и самого есть кое-какой опыт. К тому же, я уже давно ждал этого момента. – Зря вы не позволили мне послать группу подстраховать вас. – Ну нет. Слишком хлопотно. Не берите в голову. – Вы точно уверены, товарищ полковник? – Да. В себе, – улыбнулся Спешнев. На теплом весеннем ветерке его волосы растрепались. Он развернулся, открыл дверцу и вышел на улицу. – Прибор при вас? – Разумеется, – ответил полковник. – Вот он, здесь. Русский похлопал себя по боку под мышкой, и его собеседник понял, что там стандартное для КГБ бесшумное орудие убийства, крошечный пневматический пистолет, стреляющий маленькими капсулами с токсином, который не оставлял в организме следов. – А на непредвиденный случай? – Ну разумеется, Степаныч. «Люгер». Он улыбнулся, и молодой русский поразился его спокойствию. Вся операция висела на волоске, и старый полковник намеревался собственноручно завершить ее. У молодого человека защипало в носу – он всегда был склонен к сантиментам. Однако он взял себя в руки и лишь взглядом проводил Спешнева, который уже двинулся к зданию. * * * – Не стреляй! Пожалуйста, не стреляй, – услышал Чарди свой собственный, до безумия вежливый голос. Он держал курда на мушке своего «ингрэма» с расстояния ярдов пятнадцати. В угаре момента пистолет казался немыслимо тяжелым. Он был горячим на ощупь. Чарди ощущал его под пальцами, ощущал его тяжесть, его теплоту, его шероховатые детали. – Не стреляй! – повторил он снова. Голос у него дрогнул, зазвучал хрипло. Было так темно, секунды стремительно утекали прочь. Курд стоял у колонны совершенно неподвижно, как изваяние, держа перед собой пистолет. – Это все подстроено, – начал убеждать его Чарди. – Подстроено русскими. Эта история началась очень давно, она… Ему не хватало воздуха. Тело покрылось испариной. Здесь было так жарко, в этом подземелье, и пахло машинами и бензином. – Спешнев, – додумался он произнести. Если он сможет высказать это, заставит курда понять… – Это Спешнев… – Чарди, убейте его! – завизжал Данциг. – Остановите его, Чарди! Эхо его голоса раскатилось по залу. Голова Улу Бега переместилась в темноте на дюйм. – Это Спешнев убил… – Чарди, убейте его, убейте, ради бога! – Это русский, это Спешнев, это… – Чарди, черт возьми… Улу Бег вскинул «скорпион», и Чарди услышал длинную очередь. Курд повалился на пол; пистолет лязгнул о цемент. Кровь текла у него изо рта, из носа; глаза были открыты. Чарди опустил глаза на свой «ингрэм» и притворно удивился, как это он выстрелил. Это случилось само собой, почти непроизвольно: нерв, ведущий от его мозга через позвоночник и руку к пальцу, дрогнул, совсем чуть-чуть, дернулся, и оружие, слаженная система пружин, защелок и шпилек, пришла в действие, выпустила одиннадцать пуль менее чем за две секунды. Нет. «Это сделал ты», – подумал Чарди. Это сделал ты. Он подошел к Улу Бегу. Поискал пульс, не нашел. Тогда Чарди протянул руку и закрыл ему глаза и рот. Он отложил «ингрэм» и попытался перевернуть курда на правый бок. Ничего не получилось: тело продолжало упрямо заваливаться на живот. Пол пытался уложить его как надо. – Боже мой, – выдохнул Данциг, неожиданно оказавшийся прямо у Чарди за спиной. – Он же мог меня убить. Вы стояли столбом целый час. Чарди, скотина! Это вам что, игрушки? Боже, Чарди, какая же вы скотина! Пол наконец поднялся, взял «ингрэм», поставил его на предохранитель. Горе и ярость обрушились на него. Он развернулся и с размаху врезал Данцигу прямо в лицо, в глаз, и толстяк беззвучно рухнул на пол. Вокруг все было усеяно стреляными гильзами. Чарди подумал, что мог и убить толстяка, и понял, что ему все равно. Он оглянулся назад, на курда – тот лежал неаккуратно, наполовину на боку, наполовину на животе, разметав ноги, с удивленным лицом. Чарди попытался объяснить покойнику: – Понимаешь, они ухитряются так все устроить, что тебе приходится совершать ту единственную в мире вещь, делать которую ты не хочешь. Но тебе приходится. Всегда так получается. И с Френчи так вышло, и с Джоанной, и со… Наконец он отошел. В воздухе стоял запах пороховой гари. Этот запах бил в ноздри, проникал в самые сосуды, отдавался в голове. Чарди попытался сообразить, что делать дальше, и с усилием вспомнил, что у него есть рация. Он порылся в пиджаке, вытащил ее и включил. – Канделябр, – произнес он тусклым голосом. – Это Шланг-один. Прибор зашипел. Под землей приема не было. Чарди с отвращением взглянул на рацию и едва не запустил ею о стену. «Делайте свою работу, козлы. Я свою сделал». |