Онлайн книга «Семнадцать мгновений весны»
Поэтому Кальтенбруннер грустно повторил: – С «пианисткой»… Нет, пусть Рольф контактирует со Штирлицем. Цель должна быть одна, а способы достижения могут быть разными… – Тоже верно. – Как успехи у дешифровальщиков? – Там очень мудреный шифр. – Потрясите русскую. Я не верю, что она не знает шифра резидента. – Штирлиц ведет с ней работу своими методами. – Штирлица пока нет, пусть пока ее потрясет Рольф. – Своим способом? Кальтенбруннер хотел что-то ответить, но на столе зазвонил телефон из бункера фюрера: Гитлер приглашал Кальтенбруннера на совещание. Кальтенбруннер конечно же помнил разговор о Штирлице. Но позавчера вечером они долго беседовали с Борманом по вопросам финансовых операций за кордоном, и между прочим Борман сказал: – Пусть ваши люди со своей стороны обеспечат полную секретность этой акции. Привлеките самых надежных людей, которым мы верим: Мюллера, Штирлица… Кальтенбруннер знал условия игры: если Борман не спрашивал о человеке, а сам называл его, значит, этот человек находился в поле его зрения, значит, это – «нужный» человек. При самом первом осмотре захваченных архивов Бормана не было найдено ни одного документа, проливавшего свет на пути, по которым партия переводила свои деньги в иностранные банки. Видимо, эти бумаги либо уже были эвакуированы, либо Борман хранил в своей феноменальной памяти банковские шифры и фамилии своих финансовых агентов, которые могли ему понадобиться в первый день мира, либо, наконец, – и это было самое обидное – документы остались в первых машинах, которым удалось прорваться сквозь кордон Скорценни и соединиться с танками армии. Однако в тех архивах, которые были захвачены людьми Скорценни, содержались документы в высшей мере любопытные. В частности, там находилось письмо Штирлица Борману – хотя и не подписанное, но свидетельствовавшее о том, что в недрах СД зреет измена. Гиммлер показал эту бумагу Шелленбергу и попросил его провести расследование. Шелленберг обещал выполнить поручение рейхсфюрера, прекрасно отдавая себе отчет в том, что поручение это невыполнимо. Однако наличие этого документа натолкнуло его на мысль, что в архиве Бормана есть более серьезные материалы, которые позволят заново перепроверить своих сотрудников, выяснив, не работали ли они одновременно на Бормана, а если и работали – то начиная с какого времени, над какими вопросами, против кого конкретно. Шелленберг не боялся узнать, что его сотрудники работали на двух хозяев. Ему было важно составить себе картину того, что Борман знал о его святая святых – о его поисках мира. Несколько сотрудников Шелленберга были посажены за эту работу. Почти каждый час он осведомлялся о новостях. Ему неизменно отвечали: «Пока ничего интересного». ВСЕ ЛИ ГОТОВО В БЕРНЕ? – Как себя чувствует ваш шеф? – спросил высокий. – Здоров? – Да, – улыбнулся Плейшнер. – Все в порядке. – Хотите кофе? – Спасибо. С удовольствием. Мужчина ушел на кухню и спросил оттуда: – У вас надежная крыша? – А я живу на втором этаже, – не поняв жаргона, ответил Плейшнер. Гестаповец усмехнулся, выключая кофейную мельницу. Он был прав: к нему пришел дилетант, добровольный помощник, – «крыша» на сленге разведчиков всего мира означает «прикрытие». «Только не надо торопиться, – сказал он себе, – старик у меня в кармане. Он все выложит, только надо с ним быть поосторожнее…» – Такого в Германии нет, – сказал он, подвигая Плейшнеру чашку кофе. – Эти сволочи поят народ бурдой, а здесь продают настоящий бразильский. – Забытый вкус, – отхлебнув маленький глоток, согласился Плейшнер. – Я не пил такого кофе лет десять. – Греки научили меня запивать крепкий кофе водой. Хотите попробовать? Плейшнера сейчас все веселило, он ходил легко, и думал легко, и дышал легко. Он рассмеялся: – Я ни разу не пил кофе с водой. – Это занятно: контраст температуры и вкуса создает особое ощущение. – Да, – сказал Плейшнер, отхлебнув глоток воды, – очень интересно. – Что он просил мне передать на словах? – Ничего. Только эту ампулу. – Странно. – Почему? – Я думал, он скажет мне, когда его ждать. – Он об этом ничего не говорил. – Между прочим, я не спросил вас: как с деньгами? – У меня есть на первое время. – Если вам понадобятся деньги – заходите ко мне, и я вас ссужу. Много, конечно, я не смогу дать, но для того, чтобы как-то продержаться… Вы, кстати, смотрели – хвоста не было? – Хвоста? Это что – слежка? – Да. – Знаете, я как-то не обращал внимания. – А вот это неразумно. Он не проинструктировал вас на этот счет? – Конечно, инструктировал, но я почувствовал себя здесь за многие годы, особенно после концлагеря, на свободе и опьянел. Спасибо, что вы напомнили мне. – Об этом никогда нельзя забывать. Особенно в этой нейтральной стране. Здесь хитрая полиция… Очень хитрая полиция. У вас ко мне больше ничего? – У меня? Нет, ничего… – Давайте ваш паспорт. – Он сказал мне, чтобы я паспорт держал всегда при себе… – Он говорил вам, что теперь вы поступите в мое распоряжение? – Нет. – Хотя правильно, это – в шифровке, которую вы передали. Мы подумаем, как правильнее построить дело. Вы сейчас… – Вернусь в отель, лягу в кровать и стану отсыпаться. – Нет… Я имею в виду… Ваша работа… – Сначала выспаться, – ответил Плейшнер. – Я мечтаю спать день, и два, и три, а потом стану думать о работе. Все рукописи я оставил в Берлине. Впрочем, я помню свои работы почти наизусть… Гестаповец взял шведский паспорт Плейшнера и небрежно бросил его на стол. – Послезавтра в два часа придете за ним, мы сами сделаем регистрацию в шведском консульстве. Точнее сказать, постараемся сделать: шведы ведут себя омерзительно – чем дальше, тем наглее. – Кто? – не понял Плейшнер. Гестаповец закашлялся: он сбился с роли и, чтобы точнее отыграть свой прокол, закурил сигарету и долго пускал дым, прежде чем ответить. – Шведы в каждом проехавшем через Германию видят агента нацистов. Для этих сволочей неважно, какой ты немец – патриот, сражающийся с Гитлером, или ищейка из гестапо. – Он не говорил мне, чтобы я регистрировался в консульстве… |