Онлайн книга «Бомба для председателя»
Айсман задумчиво сказал: — Вы сам дьявол… Уж если я и крикну снова «хайль», то это будет «хайль Бауэр». Я обещаю вам сделать все, что в моих силах. — Нет уж, «хайль Бауэр» вы, бога ради, не кричите. Лучше четко выполняйте то, что я задумываю. Я всегда вам говорил, что нацизм мне омерзителен. 4 — Дорогой Холтофф, у меня очень мало времени… — У меня тоже в обрез, я весь в полнейшем разгоне, Айсман. — Ну спасибо, что ты тем не менее заехал… Ты потом куда? — В полицию. Берг не дает мне покоя с этими такси. — А когда ты успеешь заехать на встречу со Штирлицем? Холтофф откинулся на спинку кресла, как от удара. Рядом с Айсманом сидели два связника: Курт и Вальтер. — Ты ему выложил о нас все? — так же спокойно и негромко продолжал Айсман. — Я не понимаю… О чем ты? — Не глупи. Часть ваших разговоров мы записали, а про то, что мы записать не смогли, ты скажешь сам. Ты знаешь, как мы умеем работать. Ты настоящий немецкий отец и дед и должен понимать, что если будешь молчать, то твоя семья сегодня же, а вернее, сейчас же будет вырезана… — Айсман закурил и повторил яростно: — Вырезана! Ну? Ты ему выложил все? — Да, — ответил Холтофф. — На чем он тебя взял? — На прошлом… На Рунге. На Мюллере. — Ладно. К этому мы потом вернемся, Холтофф, ты нам нужен на том посту, где сейчас стоишь. На твоем пути одна преграда — Штирлиц… Ты нам нужен на этом посту, несмотря на твое предательство, и ты останешься на этом посту, ибо так надо для дела. А остаться ты можешь, если сведешь Берга со Штирлицем. — Как? — Подумай. По нашим сведениям, Штирлиц не является гражданином ФРГ… Понимаешь? — Я перестал вообще понимать что-либо, — тихо ответил Холтофф. — Лучше мне уйти, тогда хоть семья сохранится… Не будет позора… — Поясняю: представь, что полиция берет агента иностранной державы у Берга… Понял? Кто поверит показаниям шпиона? Нация не поверит изменнику, если даже он немец, а уж иностранцу — тем более. Пусть он тогда говорит про тебя все что угодно. Шпиону веры нет. — У тебя есть что-нибудь от сердца? — Выпей холодной воды. Ты понял? Я играю с тобой в открытую, я говорю тебе то, чего не имел права говорить… Ты оступился, но ты был моим другом, и ты мой товарищ по партии… — Я понял, — сказал Холтофф и неожиданно для себя заплакал. — Я понял, что я осел, я должен был сразу прийти к тебе… Я не поверил в друзей. Я раньше верил только одному человеку, а потом я перестал верить всем на этой земле… Я осел, и мне нет прощения… Дождавшись, пока Холтофф успокоится, Айсман продолжал: — Разговор со Штирлицем построй примерно таким образом… Скажи ему, что все нити по делу Кочева находятся у меня в руках. Скажи ему — не бойся валить на меня, — что я знаю все. Пожалуйся ему, что я требую невозможного — затягивать экспертизу с автомобилями. Попроси, чтобы он срочно пошел к Бергу и открыл те карты, которые ты ему передаешь. Вот пакет — тут много компрометирующих документов на твоего бедного Айсмана… Ты понял? Бей в лоб правдой. Не лги. Ты знаешь Штирлица: на мякине его не проведешь… Скажи ему, что, если он устранит меня с помощью Берга, тогда ты выведешь его на человека, который ехал в «мерседесе» и стрелял через дверцу… 5 — Прости, я опоздал, Штирлиц… — Я уже начал волноваться… Здравствуй, Холтофф. — Меня вызывал Айсман. — Что случилось? — Он подставляет меня под удар, сволочь этакая… Он требует, чтобы сначала я затянул дело с проверкой «мерседесов», а потом опротестовал данные моей же экспертизы… У тебя нет чего-нибудь от сердца? — Выпей коньяку, я же говорил тебе… — Нет, сейчас мне совсем плохо… — На… Положи под язык. Это нитроглицерин. — Спасибо. Он сразу растаял, это ничего? — Так и должно быть… — Что делать с Айсманом? — Сложный вопрос. Ты что предлагаешь? Холтофф достал из кармана пакет и передал его Штирлицу: — Спрячь это. Тут кое-что на Айсмана. Здесь достаточно материалов, чтобы утопить его. Не надо здесь смотреть! Зачем ты здесь смотришь? Штирлиц удивился: — А вдруг ты суешь мне какой-нибудь государственный «топ-секрет»? Меня возьмут с ним и посадят на десять лет, и ты будешь счастлив, разве нет? Холтофф похолодел. Он смотрел Штирлицу в глаза, окруженные мелкой сеткой морщин, которые казались под стеклами очков особенно глубокими. — Покажись врачу, — посоветовал Максим Максимович. — Не играй с сердцем, старина, с ним шутки плохи… И углубился в изучение материалов на Айсмана. Он долго рассматривал фотографии, на которых тот был запечатлен расстреливающим женщин в Освенциме; было там несколько фотокопий постановлений на ликвидацию узников с санкцией Айсмана; было показание старухи еврейки про то, как Айсман лично убил двух ее малолетних внучек… — Да… — сказал наконец Исаев. — Материал страшный. — Он протянул конверт Холтоффу: — Возьми. Зачем ты даешь это мне? Почему бы тебе самому не распорядиться? Прокуратура совсем рядом с твоим домом, да и времена иные… — Это должно исходить от другого человека. — А почему этим «другим человеком» должен быть я? — Потому, что к Айсману тянутся нити от красного… А им ты занимаешься… А Берг, получив эти материалы, прижмет Айсмана и посадит его, а из-за решетки он мне не страшен, он там будет молчать… — А может быть, послать эти материалы в газету? — Кто их пошлет? — Аноним… — ответил Исаев и задумчиво посмотрел на Холтоффа. — Аноним… — Аноним есть аноним, Штирлиц… Ты же знаешь нашу печать… — А если отправить это в Бонн? — Там это смогут прикрыть. Берг этого прикрывать не станет. — Разумно, — произнес Исаев очень медленно, чуть не по слогам. — У тебя есть телефон Берга? Холтофф отхлебнул глоток воды со льдом из высокого стакана и ответил устало: — Конечно. Какой тебе? Домашний или рабочий? — Рабочий, естественно. Я же буду делать официальное заявление… — 88-67-76. Запиши. — Не надо. Я пока еще умею запоминать. 88-67-76. Сейчас я вернусь, погоди минуту. — Куда ты? — Я позвоню и запишусь к нему на прием. Прямо с утра. Я приду к нему завтра первым и поговорю до того, как начнется обычная нервотрепка… — Не надо первым, — быстро сказал Холтофф. — Я у него завтра буду с экспертами в девять. Не надо нам сталкиваться там, бога ради… |