Онлайн книга «Экспансия-2. Безоблачное небо Испании»
— Вы угадали, — Штирлиц тоже зевнул. — Я — оттуда. Я стою перед дилеммой: лететь в столицу, чего мне не очень хочется, или плюнуть на все и недельку поохотиться в сельве. Сколько стоит это удовольствие? — А что у вас есть с собой? — Ничего. — О, это будет дорого стоить… Только объясните, откуда вы? — Из больницы. — Что вы там делали? — Лечился. Меня прижало в самолете, делали клизму. — А, это вас сегодня… Нет, вчера уже… привезли туда помирать? В поселке рассказывали… Ну, проходите, что ж мне с вами делать… Он пропустил Штирлица в маленький холл, увешанный какими-то странными рожками и застеленный шкурами незнакомых животных, включил свет, достал из скрипучего, старого шкафа бутылку джина, налил из ведра воды в стаканы, спросил, не хочет ли гость чего поесть, выслушал вежливый отказ и только после этого поинтересовался: — В какой валюте намерены платить? — В долларах. — Но вы не американец? — А если? — Значит, натурализовавшийся. У вас есть акцент. — Я испанец. Максимо Брунн, доктор Брунн. — Ни разу не видел испанцев. Так вот, неделя охоты вам будет стоить… Погодите, а вы один? — Да. — Девка не нужна? — Сколько стоит? — Это недорого. За неделю я с вас возьму тридцать долларов… Ей потом отдам пятнадцать песо, а себе оставлю остальное, — бизнес, ничего не поделаешь. Так, значит, оружия у вас нет? — Откуда… — Да, действительно… А костюм? Что, вы хотите охотиться в этом? — Я оплачу все расходы, мистер О'Карри. — Почему вы решили, что я О'Карри? Он хозяин фирмы, живет в Посадас; я — Шиббл… Имейте в виду, это удовольствие станет вам… Почему не пьете? — Боюсь, меня снова будет корчить… — Отравились? — Наверное. — В сельве я вам дам трав, все вылечат… Или отведу к Катарине. — А это кто? — Как то есть кто?! Колдунья! — Интересно. — Значит, вот что… Придется вам положить триста баков за все удовольствие… — Вы что, с ума сошли? — Дорого? — Вы сошли с ума? — повторил Штирлиц и шагнул к двери, поняв, что он ведет себя правильно, особенно после того, как Шиббл, растерявшись, сказал «дорого». В этом его «дорого» было и удивление собственной наглостью, и какое-то усталое лихачество, и скука, и надежда. Одно это слово дало Штирлицу возможность нарисовать психологический портрет человека, в чем-то даже придумать его. «Пусть ошибусь, только нельзя говорить с пустотой, всегда надо говорить с личностью». — Я дам вам сто долларов. Это очень хорошие деньги. — Вы с ума сошли? — поинтересовался, в свою очередь, Шиббл. — Вы в своем уме? Двести. — С девкой? Сто пятьдесят. — Вы тоже не очень-то зарывайтесь! Торг должен быть честным. — Я хочу, чтобы мы вышли в сельву сейчас же. — Да вы что?! В такую рань! Ничего же не готово! Штирлиц повторил: — Я хочу, чтобы мы вышли сейчас. Я не желаю встречаться с братом моей… жены… Он спит в госпитале… Я не хочу его видеть, понятно? — За неурочные сборы вам придется надбавить тридцать баков. — Десять. — Вы уже могли понять, что я удовлетворюсь только пятнадцатью, — усмехнулся Шиббл. — И последнее: мокрое дело за собой не волочите? Только честно! Мы будем пересекать шоссе, можем встретить полицию, они будут в курсе, если что случилось этой ночью… Брата жены бритвочкой по сахарному кадычку — жик-жик! И — ко мне: «Хочу отсидеться в сельве»… — Можете съездить в клинику. Он там спит. Шиббл добавил себе джина и деловито поинтересовался: — Вечным сном? Штирлиц рассмеялся: — Часто перечитываете Джером Джерома? — Заметно? — Очень. И у него, и у вас юмор отмечен печатью аристократической сдержанности. — Это комплимент… Ладно, сейчас тронемся. Какой у вас размер обуви? — Девятый. — Годится. Есть хорошие бутсы, всего пару раз надеванные. Куртка? Двадцать восьмой размер? — А черт его знает… — Как понять? Не помните своего размера? — Мой портной помнит, — нажал Штирлиц; каждый европеец знает, что костюмы шьют лишь очень состоятельные люди, большинству не по карману, сумасшедшие деньги, на них вполне можно приобрести три великолепные тройки в достаточно дорогом магазине. Шиббл окинул быстрым взглядом фигуру Штирлица и убежденно повторил: — Двадцать восьмой. Третий рост. Такой тоже есть. Носки натянете шерстяные, ноги не будут потеть. В тропиках часто бывали? — Первый раз. — Хорошо, что не соврали. Как переносите жажду? — Вообще не переношу. — Значит, потащите большую флягу. У меня брюхо луженое, могу пить из тех озер, где живут змеи и гады. — Тяжелая фляга? — Десять литров. — И мне ее тащить? — Пять баков — и потащит конь. — Не хотите перейти работать Гобсеком? Были бы прекрасным ростовщиком. — Я добрый. Простите, запамятовал ваше имя… — Брунн. Максимо Брунн. — Так вот, я слишком добрый для этой работы, сеньор Брунн. Я и здесь-то оказался из-за того, что не умел посылать к черту всякого рода подонков… Теперь вот что… в каком направлении пойдем? В красоту — к Бразилии? Или вниз по Паране — к Асунсьону? Там не так жарко. Или на юг — к центру Аргентины? — До Асунсьона далеко? — Не очень. — Какая там охота? — Любая. — То есть? — Можно стрелять все живое. — Я же не бывал в тропиках, не знаю, что тут за охота. — Есть рисковая. Аристократическая. И забавная. — Объясните про каждую… Только когда выедем из города, по дороге уже, ладно? — Нет, поздно будет. В зависимости от того, на что хотите охотиться, я подберу вам оружие… Собраться — раз плюнуть, кони во дворе, через десять минут отправимся… — Рисковая — это как? — Это ягуар. Пума. Или медведь. Есть бурый, встречается муравьед. Охота достаточно интересная, но придется раскошелиться на десять долларов — наймем проводников, там без индейцев даже я не смогу вывести вас на зверя. |