Онлайн книга «Экспансия-3. Аргентинское танго»
— Почему вы интересуетесь прошлым? — Потому что сейчас мы должны работать против них. Сидеть на двух стульях невозможно. — Будем считать, что контракт расторгнут. Но я хочу внести ясность. Макс… Мы не заключали соглашения с нацистами… Соглашение было достигнуто здесь, в Нью-Йорке, с американцами. — Значит, Макайр, — задумчиво, словно бы самому себе, сказал Роумэн. — Я так и думал, обидно… — Я не знаю фамилии того американца. — Но вы его видели? — Да, однажды. — Опишите. Гуарази покачал головой: — Вы же знаете, мы исповедуем закон молчания, нарушение стоит жизни, а я люблю жизнь… Итак, к делу… — К делу так к делу, — согласился Роумэн и посмотрел на часы. — В нашем распоряжении трое суток, Дик. Если мы опоздаем — местечко называется Вилла Хенераль Бельграно, сто сорок километров от Кордовы, Аргентина, — то можно и не вылетать… — Сколько я помню авиакарты мира, Макс, такого авиапорта не существует. — На картах нет. А в жизни — да. Там аэродром, который может принять одномоментно три транспортных самолета, иначе говоря, батальон захвата… Мы должны прибыть туда на маленькой южноамериканской авиетке, в противном случае мы демаскируем себя. — У вас есть средства, на которые мы приобретем авиетку? — поинтересовался Гуарази. — Где? Кто ее будет вести? — Маленький самолет нам даст диктатор Никарагуа Сомоса, Дик. — Гарантии? — Мы их получим в Панаме завтра днем, — самолет уходит в семь тридцать, так что в два часа будем на месте. Адрес у меня есть. Я имею в виду адрес человека, который даст нам показания под присягой… А вечером вылетим в Манагуа… Правда, с пересадкой, рейсом девятнадцать пятьдесят семь. Той же ночью должна быть организована встреча с Сомосой. Ваше присутствие необходимо. Ваших помощников — тоже. В зависимости от результатов этой беседы — а она, думаю, закончится в нашу пользу — мы вылетаем на юг, в Виллу Хенераль Бельграно, на встречу с шефом гестапо Мюллером. — Думаете, он рад предстоящей встрече? — Это меня как-то не очень заботит. Меня заботит то, чтобы мы были на поле аэродрома не позже тринадцати ноль-ноль во время авиапарада ровно через три дня. Гуарази поднялся: — Простите, Макс, я должен связаться с боссом; в вашем плане есть несколько позиций, которые я не могу принять без санкции. — Да, да, конечно. Дик. Я понимаю, валяйте, звоните. Только, пожалуйста, постарайтесь их уговорить, если они начнут выкобениваться. — Боссы не выкобениваются. Наши боссы взвешивают меру реальности внесенных предложений, они прагматики с мужественными и добрыми сердцами… И еще: Мюллер там будет один? Или с охраной? — Скорее всего с охраной. — Численность? — Не знаю. — Но с ним, видимо, будет ваш Макс? Или я ошибаюсь? — Кто вам назвал это имя? — Не комментируется. — Хорошо, я поставлю вопрос иначе: о моем Максе вы узнали от Макайра? От того американца, который подписывал контракт с вашими боссами? И сказал, что это нацист? А я попал в его сети? И Крис тоже с ними? — Не комментируется, — повторил Гуарази, и глаза его стали такими же грустными, как тогда, в мадридской квартире Роумэна (господи, когда же это было, да и было ли вообще?!). Поднявшись с кресла, он извинился: — Мне придется соединяться с несколькими городами, простите, если я буду отсутствовать минут двадцать. Хотите чего-нибудь выпить? — Да, пусть принесут виски. — Я плохо разбираюсь в марках… Какие вы предпочитаете? — Не важно. Сейчас не важно… Что есть… И желательно побольше. Лаки Луччиано выслушал Пепе; тот говорил на сицилийском диалекте, используя зашифрованные термины, ни один бес в ФБР не разберет; долго молчал, обдумывая услышанное, потом спросил: — Ты действительно считаешь его серьезным партнером? — Да, — ответил Гуарази, не задумываясь. — Меня смущает тот человек, который будет ждать вас на аэродроме вместе с немцем. Он нам не нужен, Пепе. — Хорошо. Я его оставлю там? — Насовсем, — улыбнулся Лаки. — Это помирит меня с теми, кто ведет с ними борьбу. Всегда надо думать впрок. — Это вызовет гнев партнера, с которым я сейчас беседую. — Ты убежден, что он нам нужен? — Может понадобиться в будущем. — В каком качестве? — Очень сведущ. — Больше наших юристов? — Да. — Тебе жаль его? — В какой-то мере. — Хорошо, поступай как знаешь, но тот, второй, пусть останется там. Ты знаешь, в чем его подозревают. Это может бросить тень на общее дело. А мы патриоты, Пепе, согласись. — Верно. Тут я не спорю… Как быть в Манагуа? — Сава [32] игнорирует нас. Он поставил на северян. Мы для него никто. А это же обидно и мне, и Фрэнки. Если, действительно, партнер получит факты, которыми его можно прищучить, — сделай это. Нам он пригодится. Его город перспективен, неподалеку канал, [33] оттуда мальчики в форме будут летать к нему на отдых, пусть понюхают сладенького. [34] Обратишься к «Жареному», найдешь его телефон в справочной книге, он выведет на Саву. Это крепкий парень. Он не засвечен, крутит серьезное дело, и Сава в нем заинтересован с давних лет. Что еще? — Больше ничего… Только вообще-то, как мне кажется, у нас пара шансов из миллиона, что это дело выгорит. — Хочешь отказаться? — спросил Лаки. — Я не обижусь, нет, что ты… Я подберу другого, если тебе все это невмочь. — Вы меня плохо поняли, босс… Вы знаете, что я не боюсь летального исхода. Иногда я даже мечтаю о нем… Просто не надо обольщаться… — А я никогда не обольщаюсь, маленький, — ответил Лаки. — Но даже если там не окажется того, что мы хотим получить, в нашем распоряжении будет человек, который заставит с нами считаться ребят. [35] Без их помощи невозможно делать наш бизнес. Фрэнки думает как художник, он полон фантазий, а мне-то приходится все высчитывать, как старому кассиру в овощной лавке. Мне нельзя ошибаться, Пепе, кто, как не ты знает это?! Если мы докажем ребятам, что умеем делать то, чего они не могут, наши акции подскочат. И они будут долго думать, прежде чем дать меня в обиду. Кому бы то ни было. Ведь сейчас они проиграли с немцами в Аргентине, ты видишь, как шумит пресса… А мы их щелкнем еще больше, а потом предложим переговоры. Вот так. |