Онлайн книга «Экспансия-1»
— Объективная справка на одного человека… — Норвежца? — Да. — Ты имеешь в виду Кристину? — тихо спросил Эронимо. — Видимо, так, да? — Так. — На всякий случай я приготовил те данные, которые она дала нашей иммиграционной службе в аэропорту… — Ну и что? — Живет в Осло… Учится в аспирантуре математического факультета университета… Не замужем… Проживает по Стокгольмсгатан, в доме девять… Родственников и знакомых в Испании нет, наличных денег продекларировала четыреста двадцать семь долларов… Цель приезда — туризм… Мадрид, Севилья… Возвращение на родину через Мадрид, срок пребывания в стране два месяца… — Она указала отель, где намерена остановиться? — Да. — Какой? — «Мадрид», на Пласа-д'Испанья. — Кто-нибудь бронировал ей номер? — Она сама прислала телеграмму из Осло. — На испанском? — Да. — Много ошибок в тексте? — У меня создалось впечатление, что телеграмму составлял испанец. Причем очень грамотный, что не часто встречается… Мы ж не в ладах с грамматикой, наша стихия — устное слово… — В каких справочниках есть этот отель? — Этого отеля в справочниках нет, Пабло. Я уже проверил… — Ты слушаешь все телефонные разговоры с заграницей? — Денег не хватит, слишком дорогое удовольствие… — Ты навел эту справку по своей инициативе? — Нет. Я обязан давать отчет о тех, кто вошел в контакт с ведущими дипломатами великих стран… — Кому? — Фернандесу. — Но ты считаешь его управляемым? Эронимо пожал плечами: — На этот вопрос довольно сложно дать определенный ответ… Но после того как он вознамерился отправить к вам своего сына, с ним можно будет говорить в скрипичном ключе: парень — его единственное дитя… — На доктора Брунна у тебя нет ничего нового? — Есть. — А почему ты мне ничего об этом не говорил? — Потому что ты меня не спрашивал… Ты же с ним работаешь сам, мои люди засекли твой к нему интерес, я после этого снял наблюдение… — Что-нибудь тревожное есть? — Не знаю, насколько тревожное… Но интересное — есть… Он вошел в контакт с Гонсалесом… — С каким? У вас столько Гонсалесов, сколько у нас Джонсонов. — С тем Гонсалесом, который был заместителем начальника разведки у Франко в период гражданской войны… — Как это ему удалось? — Они были знакомы в Бургосе… Там доктор Брунн был известен — наиболее близким друзьям — под фамилией Штирлиц… — Гонсалес по-прежнему в опале? — Да. — Отчего Франко его уволил? — Генералиссимусу не понравилось, что Гонсалес выступил против отправки в Россию «Голубой дивизии». — А отчего он возражал против этого? Получил слиток золота от ГПУ? — Нет, слитков не получал… Просто он хорошо знал отношение испанцев к русским… Он читал сообщение агентуры, знал всю правду. — Франко тоже знал правду, я полагаю. — Нет. Ему не докладывали о том, что ему не нравилось. Он всегда говорил, что испанцы ненавидят красных. Ему так было спокойно, понимаешь? Он хотел в это верить, и ему нельзя было возражать. — Тебе не удалось послушать, о чем Гонсалес говорил с Брунном? — Это асы, Пабло… Дома они болтали о пустяках… А потом генерал пригласил Брунна в «Клуб Йерро», вход только для своих, элита, мои люди не смогли туда войти, мокли под дождем, пока те пировали и обменивались тайнами. — После этого ты продолжал за ними наблюдать? — За генералом мы смотрим постоянно. А за Брунном глянули только пару деньков… Ничего серьезного не было… — А несерьезного? — Он встретился с Веласкесом… — Кто это? — Спроси твоих британских коллег, у них на него может быть хорошее досье. — Ах, это парень, который работал в Лондоне, а потом у нас? С дипломатическим картоном? — Да. — Где они встретились? — Что, ваши не смотрели в эти дни за Брунном? — Он ушел от них пару раз. — Да, он хорошо уходит от наблюдения, вполне профессионально. Нет, к сожалению, ничем не могу тебя обрадовать, Веласкес увез его к себе на финку, под Гвадалахару, туда не пролезешь… — Все? — Все. У меня создалось впечатление, что Гонсалес по просьбе Штирлица подбирал какие-то материалы по немцам в Аргентине. Роумэн посмотрел на часы, потер лицо пятерней, глянул на себя в зеркало: красные полосы не появились; слава богу, успокаиваюсь; Криста никуда не вышла из дома и ни к кому не звонила; следовательно, вчера Штирлиц сделал первый ход своей игры; нет, их игры; ну что ж, играйте, сукины дети, мне это на руку, посмотрю вас в деле; я даже перестал держать на него зло; ничего не поделаешь, он выполняет свою работу, я — свою, поглядим, кто перетянет канат. — Ну, что? — спросил Роумэн. — Посидим еще полчаса и пойдем обедать? — До обеда еще три часа. — Это до испанского, — улыбнулся Роумэн. — А до нашего — час. Думаю, была ложная тревога, Эронимо… Я не мог не обратиться к тебе за помощью, но я не зря спрашивал, можно ли сделать так, чтобы эта наша работа осталась только нашей работой… И в это как раз время раздался телефонный звонок; поступило первое сообщение наружного наблюдения: из квартиры кабальеро «Р» («Роумэн») вышла женщина; ей присвоено обозначение «Б» («буэна», «хорошая»), подошла к телефону-автомату, проверившись перед этим, набрала номер… Аппарат в будке один, поэтому слушать разговор, не вызывая подозрений, невозможно… Через минуту позвонили из пункта записи; подключили аппарат Кемпа; Пол сразу же услышал голос Кристы: «Нельзя ли попросить в вашей библиотеке книги по теории чисел?» — «Куда вы звоните?» — «В библиотеку». — «Вы ошиблись». — «Это номер двенадцать тридцать сорок два?» — «Нет, двенадцать пятьдесят пять сорок два». …В двенадцать пятьдесят пять Криста встретилась с Кемпом в центральной библиотеке — в очереди на заказ книг. Она что-то сказала ему, несколько фраз, упомянула какое-то имя и адрес Холи-Буде (Роумэн понял, что агенты Эронимо именно так произнесли английское слово «Голливуд»), говорила словно бы сама с собой, полуобернувшись (как в Прадо, понял Роумэн), прямого контакта не было, все действительно очень походило на то, что описывал доктор Брунн, он же Бользен, он же Штирлиц, будь неладен его профессионализм. |