Онлайн книга «Экспансия-1»
— Сколько у вас вина? — Хватит. Дюжина. Осилите? — Нет, мочевой пузырь лопнет, некрасиво. А пару бутылок высосу. — Есть хамон. [18] Настоящий, из Астурии, очень сухой. Любите? — Обожаю. А сыр есть? — И сыр есть. Располагайтесь. Включить музыку? Я привез много наших пластинок. «Лили Марлен» поставить? — Какое у вас воинское звание? — Капитан. Я кончил службу капитаном. Останься в армии, был бы полковником. — В каком году кончили служить? — Давно. — Просто так и сказали: «больше не хочу служить рейху и фюреру»? — Нет, — ответил Кемп, расставляя на столе большие тяжелые бокалы, тарелки, на которых были изображены охотничьи сцены, бутылки, блюдо с хамоном и сыром. — Вы же прекрасно знаете, что так я сказать не мог. Меня перевели в министерство почт и телеграфа… Мы занимались атомным проектом. Штурмбанфюрер Риктер возглавлял административную группу, я курировал координационную службу, громадный объем информации, нужно было следить за всем тем, что выходило в печать на английском языке, на французском… Да и потом постоянные драки между теоретиками… Они вроде писателей или актеров… Грызутся день и ночь, толкаются, словно дети, только в отличие от малышей дерутся не кулаками, а остро отточенными шипами. Попробуйте вино. Каково? Штирлиц сделал глоток: — Это получше того, чем нас поил дон Фелипе. — Да? Очень рад. Мне присылают вино из Севильи, там у нас бюро, мы купили хорошие виноградники. Эрл знает толк в коммерции… Еще? — С удовольствием. — А я добавлю себе виски… Хорошее виски, крестьянский напиток… Зря отказываетесь. — Я не откажусь, когда вы устроите меня к себе. Напьюсь до одури. Обещаю. — До одури — не позволю. На чужбине соплеменники должны оберегать друг друга. Неровен час… — Когда вы уехали сюда? — В сорок четвертом… Фюрер закрыл атомный проект как нерентабельный. А потом гестапо арестовало ведущего теоретика Рунге, они выяснили, что у него то ли мать, то ли бабка были еврейками, вы же знаете, не чистых к секретной работе не допускали… Ну, меня и отправили сюда, на Пиренеи… — Кто? Армия? Кемп впервые за весь разговор тяжело, без улыбки посмотрел в глаза Штирлица и ответил: — Да. — Разведка? Абвер? — Нет. Вы же прекрасно знаете, что Гиммлер разогнал абвер после покушения на Гитлера, но ведь министерство почт и телеграфа имело свои позиции в армии… — С какого года вы в ИТТ? — С сорок пятого. — Гражданин рейха работает в американской фирме? — Почему? Это испанская фирма… И потом мне устроили фиктивный брак с испанкой, я получил здешнее гражданство, все легально. Как, кстати, у вас с паспортом? — У меня хороший паспорт. — Можно посмотреть? — А зачем? Я же сказал — вполне хороший паспорт. — Вы испанский гражданин? — Нет, у меня вид на жительство. — Что ж, на первое время — терпимо. Выпьем за успех нашей задумки, доктор Брунн. Выпьем за то, чтобы вы стали человеком ИТТ… — Я за успех не пью… Суеверный. А за знакомство выпью. Спасибо, что вы подобрали меня на дороге. — Не стоит благодарности. Как вы, кстати, там очутились? — Ума не приложу. Кемп плеснул виски в свой тяжелый стакан и, выпив, заметил: — Сколько же лет вам надо было проработать в разведке, чтобы стать таким подозрительным? — Жизнь, — ответил Штирлиц. — Где, кстати, сейчас этот парень из гестапо… — Какой именно? — Рунге? Нет, Риктер… — Не знаю. Да и не очень интересуюсь этим. — Не думаете о том, что эти люди могут нам понадобиться в будущем? — «Нам»? Кого вы имеете в виду? — Немцам. Кемп поднялся, походил по холлу, потом остановился около окна, прижался лбом к стеклу и негромко ответил: — Чтобы ответить на этот вопрос, доктор, я должен получить от вас исчерпывающие данные о том, кто вы, как сюда попали, с кем поддерживаете контакт и отчего оказались на той дороге, где автобусы ходят всего лишь два раза в день… Впрочем, если вы откажетесь это сделать, на работу я вас так или иначе устрою. Как любой немец, я сентиментален, ничего не попишешь. …Расстались в три утра; Кемп вызвал такси, спустился на улицу, уплатил шоферу деньги, повторил, что ждет Штирлица завтра, в двенадцать, в своем кабинете на Аточе, вернулся в квартиру, выключил аппаратуру звукозаписи, достал из скрытой в стене фотокамеры кассету, тщательно завернул ее в светонепроницаемую бумагу, затем снял отпечатки пальцев Штирлица со стакана и бумажной скатерти, обработанной специальным составом, все это запер в сейф. Завтра материалы уйдут в Мюнхен, в «организацию» генерала Гелена. (О том, что «доктор Брунн» будет идти по дороге на Сиерру с двенадцати до двенадцати двадцати и что именно в это время его надо посадить в машину, ему, подполковнику абвера Рихарду Виккерсу, живущему в Испании по паспорту инженера Кемпа, пришло указание из «организации», причем он был предупрежден, что «объект» может представлять серьезный интерес в будущем, если только подтвердится, что он является именно тем человеком, которым заинтересовался генерал Гелен.) Информация к размышлению (братья Даллесы, осень сорок пятого)
1 Они встретились в клубе во время ланча; сидели, как всегда, за столиком возле окна — там было их постоянное место; когда официант начал готовить стол к дессерту, Аллен вздохнул: — Тяга к парадоксам есть первый симптом старения. — Вот как? — Определенно так; мы бежим главного вопроса: сколько еще осталось? Оттачиваем мозг рассуждениями о том, как бы невозможное сделать достижимым… — Такого рода парадокс меня интересует куда в большей степени, чем тебя, потому что я значительно старше. — Но он, как всегда, опосредован, — Аллен пыхнул своей прямой английской трубкой. — Чем лучше твое настроение, тем больше шансов на долголетие, а чем дольше ты живешь, тем реальнее изобретение эликсира вечности. — Но это аксиома, а не парадокс. — Верно, я еще только подкрадываюсь к парадоксу… Ответь мне, какие этапы русской истории ты можешь определить как пиковые, наиболее значительные? — Хм… Видимо, крещение, затем победа над татаро-монголами, после того разгром Наполеона, а затем — нынешняя победа над Гитлером. |