Онлайн книга «Синдикат»
|
— О, Господи! — воскликнула я, округляя глаза в комическом ужасе, — да вернусь ли я живой из этого плаванья?! (В ту минуту я даже не предполагала, насколько серьезно мой ангел-хранитель прислушивается к этой беседе, как надраивает свои боевые доспехи в преддверии горячей российской страды, чистит шлем, проветривает перышки на крыльях, как шаркает подошвами, проверяя устойчивость новых, только что выданных со склада, казенных штиблет…) — Ну… вроде, о главном я предупредил… Во всей той жизни, знаешь, бездна деталей и тонкостей, которые не поймешь, пока не влезешь в шкуру синдика и не отдубишь ее как следует… Так что, приедешь, оглядишься… Разберешься — что к чему. Он подозвал официанта, рассчитался, его добротный кожаный бумажник нырнул в нагрудный карман пиджака… А я, допивая последний глоток апельсинового сока, подумала — а действительно, а что… Уволю, пожалуй, весь отдел, наберу молодых, энергичных, преданных мне ребят… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . …В первый же день, проходя по двору нашего садика, я заметила мальчика в шортах и в синей панамке, сидящего спиной ко мне на бортике пустой песочницы. Что-то он там искал, этот мальчик… Рядом на земле валялся самокат… Чей-то сын или внук, подумала я… И сразу он разогнулся, видно нашел, что потерял, выскочил из песочницы и, ведя самокат за рога, направился вместе со мной к входным дверям… — Здравствуйте, — сказал он вежливо, открывая передо мной дверь. — С приездом! — Здравствуй! — удивилась я. — А ты что, знаешь меня, мальчик? — Я не мальчик, я — Женя, — терпеливо и, по-видимому, привычно проговорила она, снимая панамку. — Из вашего департамента. Сайт и База данных… — поймала мой ошарашенный взгляд на самокат и пояснила: — Я рядом здесь живу, на соседней улице. Очень удобно, знаете… И пока мы поднимались на второй этаж, я узнала массу необходимых мне сведений: какую температуру надо поддерживать в аквариуме, чтобы гурами не передохли, и сколько раз в году надо менять воду… А люблю ли я собирать камушки на море — вот было бы здорово, если б из Израиля я привезла какие-нибудь красивые камушки… — Сколько вам лет, Женя? — спросила я осторожно. — Двадцать пять, — сказала она, глядя на меня круглыми черными глазами, доверчиво прижимая панамку к груди… Мы поднялись на второй этаж, причем Женя забегала передо мной вперед на две-три ступеньки, привскакивая, пришаркивая, торопливо договаривая какие-то свои, совершенно детские, новости, повернули налево, в узкий боковой коридор, повернули еще раз и оказались в небольшом отсеке, поделенном на три, анфиладой, смежных комнаты, сейчас еще безлюдных: в первой, крошечной, стояли два стола с компьютерами, во второй — три стола, причем на одном пузатился небольшой аквариум, к которому Женя сразу приникла, что-то бормоча, приговаривая, сыпля щепоткой корм огненным меченосцам… Это оказалась приемная. Из нее открывалась дверь в кабинет начальника департамента, с огромным столом, двумя шкафами и действительно роскошным ортопедическим креслом, в которое я с детским восторгом рухнула и сильно крутанулась несколько раз: дело в том, — и это вторая интимная семейная тайна, — что у меня никогда не было своего письменного стола и своего кресла, и я даже не стану здесь рассказывать — где и как были написаны десятка два моих книг… Затем, вскочив, прикрыла дверь своего (своего!) кабинета и минут двадцать, пока комнаты оживали голосами моих появляющихся подчиненных, в нервном напряжении болталась по комнате, касаясь руками предметов на столе, ручек шкафа, листьев полудохлого фикуса и поглядывая в окно, из которого прочитывался огромный рекламный щит: «Двойная запись — принцип бухучета!» — у «Гастронома» на углу… …Наконец, снова воссев в ортопедическом кресле, положила перед собой полный список сотрудников департамента и вытащила из сумки пудреницу, в зеркале которой отразилось мое строгое начальственное лицо. Я запудрила тени под глазами, еще раз проглядела список — первой значилась Маша Аничкова, секретарь; против ее фамилии стоял мой приговор «уволить на хрен!!!», набрала номер соседней комнаты, где сидели трое — Маша, Костян (мужик на хозяйстве) и Женя (сайт и база данных), и сухо, негромко сказала в трубку: — Маша, будьте любезны, зайдите. Она вошла и села. Было в ней что-то худосочное, нерешительное, жалкое. Бледная немочь, подумала я брезгливо, бледная немочь, а не секретарь департамента. Найму огонь-девку, чтоб щебетала, хватала намеки на лету, делала три дела зараз и вертела задом на все стороны. — Если не ошибаюсь, вы, как секретарь, должны ввести меня в курс дел, — сказала я. Она мгновенно как-то изжелта побледнела, тихо и тупо переспросила: — Чего эт еще?.. И стала медленно валиться набок, сосредоточенно гладя перед собой. Я вскрикнула, вскочила, обежала стол и успела подхватить ее голову прежде, чем та стукнулась об пол. Дверь распахнулась, влетели Женя и высокий, размашистый, сразу заполнивший весь кабинет, парень, — наверное, Костян. Деловито приговаривая: «спокойненько-спокойненько-спокойненько…» он подхватил Машу под мышки, Женя подняла ее ноги, и мы застряли так в дверях. — Какого чер-р-рта нет дивана?! — прорычала я. — Ничего-ничего-ничего… — скороговоркой сказал Костян, — вот, давайте, мы так ее, вот так посадим, а я ей в физиономию плюну… Она сейчас придет в себя, не беспокойтесь… — набрал полный рот воды из пластиковой бутылки на столе и мощно прыснул Маше в лицо. Та вздрогнула и поникла… — Понимаете… — шепотом сказала Женя, — это вечный недосып… — Почему — недосып? — Маша с мамой живет, та очень больна, онкология… химия, то, се… Еще она в университете на вечернем… И последнюю неделю страшно боялась. — Чего боялась? — Вас… — сказала Женя, потупившись… — Боялась, что вы ее уволите. А она кормилец семьи. — Что за глупости! — рявкнула я. — Что за бредовые фантазии? Маша между тем совсем очнулась и беззвучно заплакала… На этом кончилось мое им «выканье». Надо было как-то управляться с этими детьми. Я наклонилась к своему секретарю и сказала строго: — Маша! Сейчас домой, спать. Завтра научишь меня, к кому здесь обращаться, чтобы купили диван. В эту минуту позвонили. Я, еще не привыкнув к своему начальственному статусу, сняла трубку сама. — …и только попробуй бросить телефон!!! — заорали мне в ухо. — Я те брошу!! — Что… что за странный тон, простите? — Я те сейчас покажу «тон»! Издеваешься, сволочь?! — …позвольте… на каком основании вы… |