Онлайн книга «Синдикат»
|
Значит, кто-то играл сегодня свадьбу в этой «Рюм.чной», похожей на пакистанскую тюрьму, штат Пешавар, у кого-то сегодня в этом кошмарном поселке был самый счастливый день жизни… — У вас тут где-то недалеко пансионат «Лесное раздолье», — сказала я. — Как мне туда добираться? — Та он разве не сгорел? — удивилась официантка. — Его ж партизаны спалили… — и ушла в помещение, помахивая подносом… — ТэТэ гораздо метче! — крикнул один из пацанов. — Че ты гонишь! Во, смори! Он вынул откуда-то из-под свитера и положил на стол пистолет, и они бурно и совершенно непонятно для меня стали обсуждать детали. Потом тот, что постарше, огляделся, навел на меня дуло и сказал: — Каждый ствол нужно пристреливать. Тетка, ну-к сиди ровно, минутку! Я застыла, дернула рукой, стакан с пивом перевернулся, поползла пена, заливая колени… Большая страховка, думала я, как всегда, большая страховка… Опять показалась официантка, бесстрастно прошлась по террасе под дулом пистолета. — Эй, Серый, — окликнула она, — слышал, закрываемся? Гуляйте отседова… Серый убрал пистолет под свитер и, деловито матерясь, продолжая что-то доказывать товарищу, поднялся… На этой террасе меня и нашел Эдик — по виду такой же щуплый подросток, с большим крестом на шее… Очень извинялся: он забыл включить мобильный, суетливо радовался, что хоть кто-то приехал, уверял, что собрал отборных парней, и место замечательное, вот увидите — один воздух чего стоит, вы отдохнете, просто отдохнете по-настоящему! Он усадил меня в синий «запорожец» моего детства, и мы поехали замечательным смешанным лесом… — А разве «Лесное раздолье» не спалили? — осторожно спросила я. — Да что вы! Это «Брянских партизан» спалили участники слета, — там слет старых партизан проходил, вот они нечаянно и спалили… Выпили и спалили… А «Лесное раздолье» — что вы, это место шикарное! Там один мой друг в пруду во-от такойского окуня вытащил! Оставайтесь денька на три, а? И минут через двадцать мы прибыли на место. Воздух здесь был действительно травным и хвойным, и в пруду, возможно, водились огромные окуня, но в остальном этот близнец «Пантелеева», с одной душевой кабиной на этаже, мог привлечь разве что старых партизан — по сходству с условиями жизни их боевой молодости… От ужина я отказалась (я отлично представляла себе этот ужин), поклевала орешков, заела яблоком… Вышла из номера и до наступления темноты еще погуляла по лесу… Кстати, на берегу поэтичного и тихого пруда я обнаружила новый трехэтажный корпус. На поляне перед ним росли три огромных, былинной красоты сосны, под одной из которых так и остался стоять плющенный в гармошку джип «Чироки»… После ужина я должна была встретиться с мандатниками, обнаруженными загонщиками из «Твердыни» здесь, в этих Брянских лесах… Эдик, такой же старательный и истовый, как Павлик, такой же святой, — а может, у него, как и у Павлика были на то причины личного свойства, — сопроводил меня в темный, с перегоревшими пробками, зал, где уже сидели ребята. — Ничего-ничего, — приговаривал он, ведя меня, как слепую, за руку по какому-то проходу к столу, покрытому, на ощупь, клеенкой, — вот уже сейчас чинят-чинят, а вы пока говорите, говорите… вас слушают. Ти-ха!!! Я начала в полную темень: — Дорогие друзья, это даже символично, что наша беседа начинается так странно, вот мы не видим друг друга, но вслушайтесь: едва возникает звучание голоса, просто — человеческого голоса, и… Зажегся свет, раздался свист, я ослепла на минуту, а когда открыла глаза, обомлела: в небольшом зале за длинными, без скатертей, столами, сидели человек тридцать Серых, лет по четырнадцати, точно таких же, какие недавно целились в меня на террасе «Рюм.чной», мне даже показалось, что под свитерами у них топорщатся ТТ и ПМ… — …Здравствуйте… ребята… — проговорила я. — Ну что ж… Вот сейчас… мне тут наладят слайдпроектор, и мы… кое-что посмотрим… Щуплые, угловатые, костистые, они смотрели на меня без всякого интереса. Рядом крутился Эдик и еще один парень, видимо, тоже — сотрудник «Твердыни»… — Что бы вы хотели посмотреть? — спросила я, подавляя страх и сострадание при виде этих гаврошей… — Я вообще-то привезла еще мультфильмы израильских авторов, есть виды городов Израиля… — Мультики давай! — крикнул один, остальные заржали взрослыми голосами. — Что вы делаете, — тихо проговорил у меня за плечом Эдик, — они же взрослые люди, не смотрите, что малорослые… Им всем по восемнадцать, по двадцать лет… Я во все глаза глядела на эту породу лесных недорослей, — сколько же в детстве недодано было фруктов, молока, мяса… этим потерянным коленам… — Ну, хорошо, — сказала я. — Кто из вас бывал хотя б однажды на море? Они молчали, также вчуже, равнодушно меня рассматривая. — Я расскажу вам про моря, — хотите? Сразу про три моря, вокруг клочка земли. Про Средиземное. Красное… Мертвое… Начнем вот с этой рыбы… — и поставила слайд с удивленной физиономией красной, в черную полоску, рыбины, с какой лет пять назад столкнулась в Эйлате, у кораллового рифа… …На рассвете, проснувшись, по обыкновению своему, в пять, я быстро собралась, написала благодарственную записку Эдику, оставила ребятам в подарок книги, календарики и буклеты, сложила слайдпроектор в коробку, взвалила сумку на плечо и тихо вышла во двор. Пансионат «Лесное раздолье» еще спал. Я миновала поляну с тремя соснами и разбитым джипом «Чироки» и попала на асфальтированную площадку перед ржавыми воротами. Здесь стояла скульптурная группа: почти целый мужчина, подпертый с обеих сторон двумя женщинами, одна из которых держала на руках неважно сохранившегося ребенка. Из-под ног этого многоженца рвались в вечное небо два лебедя с поистине орлиным размахом крыльев… Минут сорок я голосовала на шоссе, на Брянском направлении, надеясь, что мой приличный вид смягчит сердце какого-нибудь водителя… Наконец притормозил какой-то «москвич»-долгожитель. Я наклонилась к окошку: — До Брянска не подбросите? Пожилой, вполне благообразный дядька в куртке. На заднем сиденье кто-то спит, откинув голову и закрыв ее кепкой, — такие по семьдесят рублей продаются во всех российских сельмагах… — А сколько дадите? — Не знаю… назовите вы цену… — Охо-хо… Брянск, эт, уважаемая-хорошая, недешево будет… Эт я крючок приличный должен делать… Сейчас заломит, с тоской подумала я, а куда деваться? Представила, что сейчас меня нагонит Эдик, примется уговаривать остаться с его мировыми ребятами, рассказывать про вот такойского окуня… Сейчас заломит, долларов двести… |