Онлайн книга «Синдикат»
|
Мы с Яшей молча смотрели друг на друга. Бездна разверзлась пред нами, ночная бездна невиданной глубины и смрада… Уже не глядя ни на девочек, ни на Яшу, я быстро набрала номер Клавы. Конечно, он не спал, бедняга… — Клавдий, — осторожно проговорила я, — есть некоторые новости насчет… — …Его нашли, — прервал он… — Ребята взяли его тепленького прямо в «Голубой мантии»… Он только за вчерашний вечер проиграл пять тыщ «зеленых»… Ну ничего, завтра он покатит в Иерусалим на собственных яйцах… которые, надеюсь, там ему оторвут… Ты почему не спишь? Где ты? — …Я? — и посмотрела на измученного Яшу, на его девчонок в желтых цыплячьих пижамках… — …я дома… — Ну так иди спать, — проговорил Клавдий устало… — И за меня поспи… — Марш отсюда! — велел Яша дочерям. Те неохотно поднялись и гуськом отправились восвояси, разочарованные: жизнь только-только опять начинала быть интересной, появилась новенькая балда, с которой можно было позабавиться… Мы с Яшей ушли на кухню, он и себе сварил кофе покрепче… Надо было многое обдумать. Что делать и чего не делать ни в коем случае. Куда двигаться, а куда не то что не двигаться, но даже и взглядом не вести… Гигантская вавилонская башня из кубиков была выстроена над нашими головами, и каждый кубик означал человека или целую организацию, группу интересантов, посольства, или даже, как говорили девчонки, «линию»… Не то что движения пальца — дуновения губ достаточно было, чтобы вся башня зашаталась, накренилась, посыпалась и погребла бы нас — людей здесь, в сущности, посторонних, прохожих, неискушенных — под своими рухнувшими блоками… Скоро, очень скоро мы покидали Россию, оставляли Синдикат, возвращались — каждый к своему уделу. Чугунное равновесие мира застыло над нашими головами, грозя от легчайшего дуновения обвалиться на наши головы… Мы сидели с Яшей на кухне и переговаривались шепотом, словно боялись разбудить не девчонок, а некое чудище, библейского Левиафана, чей скользкий драконий хребет возник на мгновение из мутных вод мрачной бездны перед нашими потрясенными взорами… Мы уже все обговорили: близнецов надо завтра же выслать домой, пусть оставшиеся недели резвятся там, на вьющихся по горе Кармель хайфских улицах и переулках… «Пантелеево» же пусть догорает, осыпается, оседает, гниет и распадается в бесконечном — по кругу — карточном розыгрыше, в безумном турнире послов, воротил, мошенников и банкротов… А корабль? А корабль пусть плывет, если этого так хотят его пассажиры, любители прокатиться; пестрый их табор, подобранный Синдикатом по признаку принадлежности к мифу… Когда, часа через полтора, я стала собираться, дверь кухни приоткрылась и показалась веснушчатая, абсолютно не сонная физиономия одной из близняшек… — Как, — спросила она, — вы уже уходите? А как же в карты научиться? Другого случая не выпадет… Значит, не спали, подслушивали, знают, что сегодня улетят домой… — Эх! — сказала я, снимая плащ, — ладно, минут двадцать, не больше… Немедленно появилась другая, с колодой карт… Физиономии у обеих оживленные. — Начина-а-ется?! — ахнул отец… — Пап, мы всего один разик, поучить! — Пап, садись четвертым, а то играть нельзя! — Ни-за-что!!! — Да ладно тебе, — сказала я, — это же в шутку… Разыгрываем вот… колечко… Сняла с пальца серебряное кольцо с яшмой, положила на блюдце… Яша вздохнул, покорно сел… Девчонки вдохновенно забормотали, перебивая друг друга: — Черви-пики — 30 очков! — Кресты — 20 очков! — Называется масть или говорят — пас! Все четверо могут сказать — пас! — Бескозырная карта — самая сильная. — Максимальное число взяток — 13… — Раздавай… — Мастерство игрока — в чем? Скрывать свои эмоции… — Главное — этика, этика игры: в карты не подглядывать, знаки партнеру не делать… — Какие знаки? — уточнила я. — Ну, нос чесать, подмигивать, кашлять… — Игра аристократическая… — добавила другая. — Я не стану играть, — встрял отец, — они же все и так знают, они все без подмигивания видят! Девчонки хором, возмущенно: — Пап, мы ж сейчас друг против друга играем! Сыграли сдачу… Часа через полтора в кухне забрезжил рассвет. Мы сидели за столом, четверо, крестом, бормоча: — Пятая дама! — Седьмой марьяж! — Одна трефа, душа моя! — Пас! — …«Моя карта бита, сердце мне разбито»… — напевал под нос Яша, качая головой и пытливо всматриваясь в лицо Янки напротив, и были они в эти минуты очень, очень друг на друга похожи… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Телефон звонил и звонил, как будто вознамерился добудиться бесчувственного Яши, лишь час назад вернувшегося из Шереметьева, где с огромным облегчением посадил дочерей на самолет компании «Эль-Аль». Наконец он снял трубку. — Яков Михалыч! — возбужденно закричал Павлик. — Вы «комсомолку»-то читали? — Нет еще, а что там? — Так целый же отряд, целый отряд, понимаете?! «Елки палки, — подумал Яша, взглянув на часы, — ну что делать с этим… праведником…» — Они знаки чертят на снегу, понимаете, — горячечно рассказывал Павлик, — камнями выкладывают фигуры, отдаленно напоминающие щит Давида… — Кто? — спросил Яша, зевая… Честно говоря, ему за три года уже поднадоел энтузиазм этого чудака… — Альпинисты, что ль? Или полярники? — Да нет, евреи, наш святой народ, абсолютно наш контингент! Их там до хрена, Яков Михалыч! — А где это? — Где-то на перевале, в горах Тянь-Шаня… Целый отряд снежных людей! Женщины, мужчины, дети… обросшие волосами, лохматые, голые… «Нет, это мне снится», — подумал Яша… А Павлик продолжал, захлебываясь словами, торопясь вывалить новость до конца: — Понимаете… Я подумал… Ведь Синдикат ищет людей, которые забыли, что они евреи… Ну, эти, колена потерянные… Так если эти, лохматые, дикие эти… если они — потерянное колено, а, Яков Михалыч? — ведь бывает же, что человек теряет божественный облик?.. — Бывает… — глухо проговорил Яша. — Это бывает и не в столь экстремальных условиях… Только, знаешь что, Павлик… Пусть они там остаются, а? На перевале. В Тянь-Шане… Пусть и дальше гуляют, а то я уже что-то маленько подустал… |