Онлайн книга «Противостояние»
— А вы где были? — не глядя на женщину, спросил Жуков. — Это кого спрашивают? — поинтересовалась Журавлева. «Ну, змея, — подумал Костенко, — не баба, а змея, ей-богу». — Это вас спрашивают, — сказал Костенко. — Вы когда пришли? — Не помню… Когда я вернулась, Миша все еще не хотел оставаться, но я сказала, что встретила его подругу и она им очень интересуется. После этого я поняла, что он задержится… — Он был сильно пьян? — Нет, — Журавлева быстро взглянула на мужа. — Я, во всяком случае, не заметила. — Как зовут подругу? — спросил Жуков. — Дора, — ответил Журавлев, снова глянув на лицо жены, — Дора Кобозева. — Дора Кобозева? Она черненькая? Миниатюрная? — легко спросил Костенко. Журавлева усмехнулась: — За глаза ее зовут «бульдозер»… Она — огромная… И очень не любит свое имя, просит, чтобы звали, как меня — Дина. — Дора Семеновна, кажется, так? — продолжал свое Костенко. — Дора Сергеевна, если уж точно, — отчего-то обрадовался Журавлев, — не Семеновна, а Сергеевна. — Она что — подруга ваша? — спросил Костенко Журавлеву. — Нет. Знакомая. Раза два Миша — когда приезжал сюда с рудника погулять — приводил ее к нам. — Они у вас ночевали? — спросил Жуков. — У меня семейный дом, — ответила Журавлева, и глаза ее снова сузились. — У нее, значит, спали? — уточнил Жуков. — У нее нельзя, — ответил Журавлев, — одна комната, ребенок и мать ее первого мужа. — А откуда вы все о ней знаете, если видели всего два раза? — спросил Жуков. — Видите ли, я приезжал к ним на квартиру, когда щенилась их собачка, карликовый доберман… Тогда, кстати, Миша с нею и познакомился — он был у нас в гостях. Я предложил ему съездить со мною, помочь, если придется… — А где Дора Сергеевна работает? — спросил Костенко. — Вы меня спрашиваете? — снова уточнила Журавлева. Костенко поднялся, сказал Жукову: — Пойдемте, майор, вызывайте этих свидетелей на допросы, надоело мне в игры играть… А Миша, ваш знакомый, убит, разрезан на куски, расчленен, как мы говорим профессиональным языком, и только что — сгнившим — обнаружен недалеко от аэропорта… — Ой, — прошептала Журавлева, — Рома, Рома, какой ужас… Журавлев вскочил с кресла, обежал стол, схватил жену за руку: — Диночка, что с тобой?! Дать валидол?! — Он обернулся к Костенко: — У нее ж порок сердца, зачем вы так?! Смотрите, как она побелела! — Сами спрашивали, «что случилось», — ответил Жуков. — Завтра приходите к девяти, пропуска вам будут выписаны… Или повестку прислать? — Погодите же, — сказала Журавлева. — Погодите… Дайте мне успокоиться, сядьте, пожалуйста. Хорошо, что вы сказали эту страшную правду… Присядьте же, сейчас я буду все вспоминать, вам же каждая мелочь важна… Рома, принеси воды… Журавлев выбежал на кухню. Жуков посмотрел вопросительно на Костенко. Тот опустился на стул. Майор тоже сел, не скрывая неудовольствия. — Это было осенью, в октябре, да, в октябре, — начала рассказывать женщина, — действительно, шел мерзостный снег с дождем. Когда я вернулась из парикмахерской, Миша собирался уходить. «Нет, нет, — говорил, — я полечу, мечтаю завтра в море выкупаться, может, кто другой передаст вашим посылочку, не сердитесь». — В каком еще море? — спросил Жуков. — Он же в Москву летел? — Нет, нет, у него было два билета: Магадан — Москва, а потом Москва — Адлер, в Весьегонск он должен был заехать на обратном пути или же отправить посылку из Москвы, отсюда очень дорого, только самолетом… — У вас в доме телефоны провели? — спросил Костенко. Журавлев, вернувшись со стаканом воды, который жена его, не пригубив даже, поставила на стол, ответил: — На пятом этаже, в семнадцатой квартире, там заведующий овощной базой, ему протянули воздушку. — Позвоните по поводу Доры, — сказал Костенко Жукову, — чтобы к нашему возвращению что-нибудь было уже. — Сколько этой Доре лет? — спросил Жуков, по-прежнему не глядя на Журавлевых. — Лет тридцать. — Живет где? — Не помню, — ответил Журавлев, — не стану вводить вас в заблуждение, где-то на окраине… — Когда хотите, можете культурно говорить, — пробурчал Жуков, — а то ведь словно с нелюдями какими обращались… — Но я не знала, в связи с чем вы пришли! Костенко поморщился: — Это изящная словесность. Мой коллега интересуется адресом Доры. Нам надо ее найти, обязательно найти сегодня же. Это, надеюсь, вам понятно? — Да, да, а как же! — ответил Журавлев. — Она очень важный свидетель. — А вы что — не важные? — заметил Жуков, поднимаясь. — Тоже важные. Вы его на другой день видали? — Конечно. Он приезжал за посылкой, — ответила Журавлева. — Один? — спросил Костенко. — Один. Жуков вышел из квартиры — звонить. — Что из себя представляет эта Дора? Какая она? — рассеянно продолжал Костенко. — Никакая, — ответила Журавлева, и что-то жестоко-презрительное промелькнуло в ее глазах. — Как понять? — спросил Костенко. — Пегая она… Крашеная… — Минчаков с чемоданом пришел? Журавлевы переглянулись. — По-моему, без, — сказал Журавлев. — Нет, с чемоданом, — возразила женщина. — Мы еще смотрели, не уместится ли там и наша посылка, ты что, забыл? — Да, забыл, — сразу же согласился Журавлев. — Что у него было в чемодане? — Я не помню, — ответил Журавлев. — Там были рубашки, — ответила женщина. — Белая и синяя. Бритва была, электрическая бритва, и новые черные туфли с длинным носком. — Это все, что вы запомнили? — Да. — Вы первым браком женаты? — спросил Костенко. — Да, — ответили Журавлевы одновременно. — А Минчакова помните еще с Весьегонска? — Да, — ответил Журавлев. — Вы там дружили? Журавлевы снова переглянулись. — Он там был моим соседом, — ответила женщина, — очень услужливый человек Миша Минчаков. Подвезти, помочь — всегда готов. — Вы знали его еще до знакомства с вашим мужем? — Да, а что? — тихо спросила женщина. — У него в Весьегонске никаких романов не было? Увлечений? |