Онлайн книга «Магия имени»
|
– А почему он темная лошадка? – Инга не позволила сбить себя с толку. – По причине отсутствия о нем всякой информации. Живет недавно, купил квартиру у прежнего жильца, Лени Симкина, уехавшего на историческую родину. Я Леню очень уважаю: вот так бросить все, взять и уехать, не принимая во внимание международную обстановку, – это, знаете ли… поступок! И все бочком, бочком… Я имею в виду нового. Шныряет под покровом темноты, как грызун. Исчезает на несколько дней, дома не ночует. Я думаю, он киллер. Если бы он был женщиной, я бы решил, что он, то есть она, путана. – Трембач вошел в раж, найдя в Инге благодарного слушателя, способного оценить его треп, и готов был продолжать хоть до вечера. – А с той стороны, за забором? Там я видела странного ребенка в красной курточке, сидел под дождем в песочнице. – Камни небось швырял? – Швырял. Откуда вы знаете? – Любимое занятие парнишки. Попал? – Нет! Я убежала. – Молодец! Обычно попадает. Это наш болдырь. – Кто? – Болдырь! – любезно повторил Трембач. – Так его называет Людмила Ивановна. Она знает много всяких необыкновенных словечек, доставшихся ей по наследству от бабушки. А может, сама выдумывает. Она женщина с фантазией. «Болдырь» – это, судя по всему, выродок. Бастард. – А кто его родители? – У него есть мама, зовут Лиза. Мать-одиночка. Тоже странная женщина. Совсем не занимается воспитанием сына. Людмила Ивановна называет ее «блябла». – Что такое «блябла»? – Точно не знаю, но, как мне представлятся, это нечто большое, бесформенное, рыхлое, как тесто. Очень метко, я бы сказал. Лиза и есть блябла. Глазливая блябла. – Какая?! – Глазливая. С дурным глазом то есть. Может сглазить. Правда, красиво? Тут я полностью согласен с Людмилой Ивановной. Вы тоже, я думаю, согласитесь, когда увидите Лизу. Красиво и очень образно. Людмила Ивановна, если захочет, может говорить на своем особом языке, вроде воровской фени, недоступном для окружающих. – Я помню рассказ Станислава Лема про растения, которые, защищаясь от людей, развили в себе разные новые свойства, вроде противного запаха, колючек или чернильной струи, – вспомнила Инга. – Там был цветочек, который назывался, кажется, «фиалка вонявая». Ваша «блябла глазливая» звучит очень похоже. – Похоже, – согласился Трембач, – но я не поручусь, что Людмила Ивановна читала Лема. А знаете, как она называет спартанца Володю? – Как? – Кадук. – Что такое «кадук»? – Точно не знаю, но думаю, припадочный. – Володя припадочный? – удивилась Инга. – У него случаются мигрени. Борьба – грубый вид спорта. Это, правда, не бокс, тот еще хуже, но и в борьбе тебя подвергают различым силовым приемам и бьют головой об пол. Такие упражнения даром не проходят, и в результате – мигрени. В конце концов, за удовольствия надо платить. Да и Тамириса не подарок. От такой сестрицы, даже если она и подкидыш, не только мигрени замучают, а и язва желудка откроется, и крышу перекосит. – А как она называет короля Артура? – Артура Алексеевича? Дайте вспомнить… – Трембач озабоченно потер подбородок, демонстрируя интеллектуальные усилия, и наконец сказал: – «Курий». Или «курий гамзатый». – А это что значит? – «Курий» – это просто. Ни курица ни петух. Как я понимаю, это гермафродит, такая игра природы. А «гамзатый», видимо, передает его несколько высокомерную манеру держаться и слегка гнусавый голос. – Артур – гермафродит?! – Не знаю, – признался Трембач после некоторого раздумья. – Вряд ли. Возможно, не буквально, а передает, так сказать, общее впечатление. Он у нас видный мужчина. Хотя поручиться, знаете ли, не могу. – А Тамириса кто? – Лихоманка. Инга рассмеялась. – Людмила Ивановна женщина с творческим огоньком. Под настроение она называет Тамирису еще и драной кошкой. – А вас? – Инга вошла во вкус. – Меня? – Трембач с удовольствием смотрел на нее. – Если я скажу вам, что Петром Петровичем, вы ведь не поверите? – Ну, почему же… – начала было Инга, но снова рассмеялась и сказала: – Не поверю! – Правильно сделаете. Извольте. «Базыга»! – он шутливо поклонился. – Прошу любить и жаловать. Ваш покорный слуга. – Что такое «базыга»? – спросила окончательная очарованная Трембачом Инга. – А как, по-вашему? – Понятия не имею. – Подумайте! Слово-то на редкость выразительное и точное. – Старый холостяк! – Почти. Только покрепче. Старый хрыч. А как вы догадались, что я не женат? Инга пожала плечами: – Не знаю… так как-то… – Понятно. Ну-с, кто у нас остался неохваченным? Соседи странной Лизы, семья скорняков. Спокойные неприветливые люди. Никогда не здороваются и в глаза не смотрят. Наверное, не платят налоги. А вообще, должен вам заметить, наш дом, как Ноев ковчег, тут всякой твари по паре, и в этом, я бы сказал… Но Инге не суждено было узнать, что собирался сказать Трембач, так как в коридор ворвался новый персонаж – запыхавшийся от быстрого бега мужчина – и зычно закричал: – Петрович, ты че, ох…л? Магазин вот-вот закроют! Деньги достал? – Мой друг Виктор, – произнес светским тоном Трембач, проигнорировав вопрос вновь прибывшего. – Моя новая соседка… э… – он пошевелил пальцами в воздухе и вопросительно посмотрел на нее. – Инга! – напомнила она. – Инга! Живет у Людмилы Ивановны. – Здрасьте, – буркнул Виктор, скользнув по девушке скорым взглядом и нисколько ею не заинтересовавшись. – Ты деньги, спрашиваю, достал? – Виктор только из больницы, измучен процедурами, – Трембач счел нужным пояснить горячность друга. – Денег, к сожалению, нет. – У меня есть! – вырвалось у Инги. Она открыла сумочку. – Сколько? – Ни за что! – вскричал Трембач и прижал руки к груди. – Вы меня смертельно оскорбите! – Давай стольник, – быстро сказал Витек, протягивая руку. – Виктор, немедленно верни девушке деньги! – строго приказал Трембач. – Ща! – хладнокровно отозвался его друг. – Пошли! – Он схватил Петра за рукав. Трембач умоляюще посмотрел на Ингу: – Большое спасибо! Непременно верну в ближайшее время. В следующую минуту друзья выскочили на улицу и помчались по дорожке к калитке. – Надо было просить двести! – бросил на ходу Витек. – Кто такая? – Новая Люськина квартирантка, – отвечал Трембач, стараясь не отстать от друга. – Хорошая девушка, но задает много вопросов. Кто, да что, да где живет… |