Книга Продавец иллюзий, или Маска страсти, страница 5 – Екатерина Гринева

Муж обернулся, и тот, кто нес меня на руках, быстрым шагом подошел к машине, и я оказалась внутри. Я легла на заднее сиденье и попыталась встать, опираясь о спинку кресла водителя. За руль сел другой мужчина, а рядом с ним – муж. Он обернулся ко мне и спросил хриплым голосом:

– Все в порядке? Скажи хоть что-нибудь.

– В порядке, – ответила я шепотом. – А что, уже все?

– Нет, «все» будет, когда приедем домой. Потерпи еще немного.

– Конечно… а скоро мы будем дома?

– Не знаю. Смотря как поедем. Можешь поспать в дороге.

Я провалилась в тяжелую дрему, а когда очнулась, то увидела, как лучи-фары шарят по чугунным воротам, из которых вышел, щурясь, охранник, и как он чуть ли не бегом рванул к нашей машине. Я подняла голову.

– Мариночка! Все! Приехали.

Ворота распахиваются, и мы подъезжаем к дому, в котором на первом этаже горит свет. Дом нависает надо мной кораблем-громадой, и я невольно съеживаюсь. Меня подхватывает на руки мужчина, который сидел за рулем, и мы идем к дому. Впереди муж, мы за ним, и замыкает шествие охранник.

На крыльце стоит какая-то женщина, кутаясь в платок.

– Эльвира Николаевна, мы приехали.

– Ну, слава богу! – вырывается у нее. – Я так беспокоилась…

– Да-да…

В холле, куда меня внесли, зажгли свет, и я с удивлением смотрю вокруг: незнакомая большая комната, заставленная светлой мебелью, камин, около камина два кресла… Резной буфет с дверцами, за стеклами которого поблескивает посуда.

– С приездом! – мужчина опускает меня на пол, и я чуть не падаю, но муж поддерживает, и я крепко вцепляюсь ему в рукав. – Я отнесу тебя наверх, в твою спальню. Хорошо?

Муж подхватывает меня и несет на второй этаж. Я прижимаюсь к нему и по-прежнему ничего не чувствую. «Но это пройдет, – думаю я. – Обязательно пройдет. Это близкий мне, родной человек, и мы снова будем вместе. Обязательно».

Александр вносит меня в спальню – большую комнату в белых тонах. Кровать, накрытая белоснежным покрывалом, белая мебель, резной шкаф с позолотой, трюмо, стулья с гнутыми ножками. А в углу – большой игрушечный белый мишка в красном шарфике и с красным сердечком в лапах.

– Помнишь? – шепчет муж. – Помнишь этого мишку, как мы его покупали, а потом принесли сюда и любили друг друга прямо на полу, а мишка смотрел на нас. Ты еще сказала, что он тебе сразу ужасно понравился, и ты захотела его купить, потому что у тебя был такой в детстве, только поменьше.

Я не помню ни мишки, ни своего детства. Но, похоже, меня теперь это даже не пугает. Я уже свыклась со своим состоянием полного беспамятства, и главное для меня – умело все скрывать.

– Помню, – прошептала я, – ужасно спать хочется.

– Да-да, я понимаю. Ты столько натерпелась, бедная, я страшно рад, что ты – здесь, рядом со мной, под надежной охраной. И я больше тебя никуда не отпущу. Как тогда… Я думал, что умру вслед за тобой. Но ты спаслась… Бог услышал мои молитвы и вернул мне тебя.

– Да-да, – я уже почти окончательно впадаю в сон, я ничего не понимаю, и мне хочется только одного – отключиться.

Он укладывает меня на кровать и стягивает одежду. Аккуратно, словно боясь причинить мне боль своими прикосновениями.

Его руки невесомо скользят по мне. Я даже не чувствую никакого стеснения или стыда.

– Я тоже рада, что я здесь.

Раздев, он укрывает меня одеялом и целует в лоб.

– Сладких снов, маленькая. До завтра!

Проснувшись, я открываю глаза и первое время не понимаю, где я. Солнце проникает в комнату сквозь тончайший тюль, и в воздухе пляшут золотые искорки. Я с трудом встаю и вспоминаю вчерашний день. Я дома! Я у себя дома!

Но я не помню ни этого дома, ни себя… Не помню белого мишки в углу с сердечком в лапах. Словом, я не помню ничего!

Белое покрывало все в сложных замысловатых узорах, я силюсь вспомнить: когда я его покупала, или я выбирала все по каталогу, а потом мне привезли сюда? И когда я обставила этот коттедж? Как давно мы женаты? Год, два, три, пять? Детей, судя по всему, у нас нет?

Я снова откинулась на подушку, и вдруг лежавший на тумбочке сотовый залился трелью. Я схватила телефон.

– Алло! – раздался веселый голос Александра. – Встала, моя лапочка? Что делаем? – это был нарочито бодрый голос мужа, который заботится о своей больной жене. И этот голос почему-то вызвал у меня сильнейшее раздражение.

– Я еще сплю.

– А с кем ты тогда разговариваешь?

Я невольно проснулась.

– С тобой, кажется. Хотя, может быть, я до сих пор сплю, – ехидно добавила я.

– Я рад, – голос мужа вдруг стал серьезным. – Рад, что ты смеешься и у тебя хорошее настроение.

– Я рада, что ты рад.

– Вот и славненько!

– Где ты? – Я поймала себя на мысли о том, что я стараюсь соответствовать ему и играю роль жены, которая интересуется, где ее муж.

– На работе, где же мне быть еще! Все пашу, как проклятый, вместо того, чтобы быть рядом с тобой. Это единственное, о чем я жалею.

– И когда будешь?

– Не знаю. Как освобожусь – позвоню. Не скучай!

– Постараюсь.

– Мариночка! Тебе и правда лучше?

– Наверное, – скороговоркой сказала я и дала отбой.

Внутри я ощутила глубокую усталость: сколько я буду еще притворяться? И как скоро разоблачат мой обман?

Прошло несколько дней. У меня был постельный режим, и даже еду мне носили наверх. Однако я потихоньку вставала с кровати и ходила по комнате.

Однажды я поняла, что окрепла и вполне могу спуститься вниз.

Раскрыв гардероб, я нашла там кучу модной одежды. Видимо, я была еще той модницей и выбирала стильные вещи. Была там и парочка откровенно экстравагантных нарядов, вроде ярко-красного платья с глубоким вырезом впереди. Интересно, куда я в нем ходила? Не иначе, как в ресторан или на модные вечеринки. Я повертела платье: оно было шелковым, тяжелым и переливалось в руках.

Я разделась для примерки. Сейчас я видела себя в зеркале целиком. На моем бедре был шрам. Откуда? Я упала и поранилась? Когда это случилось? Я дотронулась до шрама… Моя проблема была в том, что я ничего не помнила. Кем я была в прошлой жизни, что со мной происходило. Единственное, что я могла сказать, – у меня был муж. Александр. Все остальное было зыбким и нереальным…

Я надела платье и посмотрела на себя в зеркало шкафа. Платье было мне чуть велико в бедрах, а в груди – мало. Я посмотрела на себя внимательно – около рта была складка, а в зелено-ореховых глазах затаилась грусть.

– Мариночка! – прошептала я, гладя свое отражение. – Мариночка!