Онлайн книга «Цвет боли. Красный»
— С кем разговаривала? — у нее получилось «ражговаривала» из-за зубной щетки во рту. — Курт предлагает подработать на каникулах. Сомневаюсь, что она помнит, кто такой Курт, но это неважно. — Тебе нужны деньги? — подруга даже зубы чистить перестала. — Нет, ради практики, какое-то журналистское расследование. — А?!.. «Миллениум»?! — для Бритт в Швеции существовал только Стиг Ларссон и его «Миллениум», подозреваю, не для нее одной. — Успокойся, нет, — я попыталась ногой закрыть кран. Но вместо этого нажала на переключатель душа, и вода хлынула сверху. От неожиданности я нырнула в пену с головой, а Бритт, которую отвернутый в сторону душ окатил с головы до ног, с визгом отскочила к двери. Визжать было от чего, я сумела закрыть горячую воду, но не справилась с холодной, душ оказался ледяным… Следующие полчаса нам оказалось не до Курта с его предложением. Это только в ванну вода наливается медленно, на пол она это делает почему-то куда быстрей… Но Бритт о предложении не забыла, как же, расследование да без нее? — Так что за «Миллениум»? — Какое-то «На шаг впереди». Остальное узнаю завтра. — Уже хорошо! Я с тобой. Вот этого я и боялась, зеленые глаза подруги блестели слишком заинтересовано, чтобы дело закончилось добром. Может, я ошиблась, и она не собиралась улетать в свою Калифорнию? — Тебе-то зачем? — Ты же знаешь мою интуицию, она не подведет. О, да! Интуиция Бритт неоспорима, она всегда подсказывает верно, ну, кроме тех случаев, когда почему-то ошибается. Однако упоминать об этих прискорбных недоразумениях не рекомендуется. — Хорошо, если встанешь в девять. — Надо покопаться в Интернете, — подруга подтянула к себе ноутбук и устроила на ногах, сложенных по-турецки. А она молодец, заняв мысли Куртом и нашими с ним отношениями, которых, собственно, не было, я совсем забыла про Сеть. Там наверняка есть это самое «На шаг впереди». * * * Из Бодена приехала сестра Кайсы Стринберг. Они не слишком часто виделись с погибшей, но все же сестра есть сестра, Даг надеялся, что девушка сможет объяснить, почему Кайса полезла в петлю. Но, глядя на фрекен Стринберг, Вангер подумал, что понимает Кайсу, в шестнадцать лет сбежавшую в Стокгольм. Сестра всего лишь на два года старше погибшей, то есть, нет и тридцати, но внешне ей можно бы дать все сорок. Тусклым и безрадостный в ней было все — внешность, взгляд, голос… Человек, который с депрессией родился, с ней живет, от нее и умрет, вернее, давно умер, существует только оболочка. — Мама все время плачет, с тех пор, как узнала, папа сидит молча. Она… мы всегда знали, что из этого ничего хорошего не выйдет. Разве можно ждать чего-то хорошего от жизни в сумасшедшем городе? — Каком сумасшедшем? — В Стокгольме! Тут могут убить. Тут всех убивают! Вангер с изумлением выслушал эту тираду. Ого! Фрекен Стринберг очнулась? — Так уж и всех, я, как видите, жив. — Вы мужчина, — фрекен явно обвиняла Дага в позорной принадлежности к этой половине человечества, — а Кайса была женщиной! Несмотря на всю серьезность ситуации, он едва сдержался, чтобы не поерничать: — Да что вы говорите?! Фрекен Стринберг мгновенной заминки инспектора не заметила, она продолжала обличать и пророчествовать: — Это все ее дружки, это они виноваты! — Виноваты в чем? — В трагедии, в том, что Кайсы больше нет. Что сестру убили, она все же не сказала, но доведение до самоубийства тоже преступление, которое требуется расследовать. — Вы считаете, что ее довели до беды? — Дагу страшно не хотелось произносить слово «самоубийство». — Вы знаете кого-то из друзей сестры? — Нет! Но по тому, как Стринберг произнесла это слово и быстро отвела глаза, Вангер понял, что она лжет. — Может, все-таки кого-то вспомните? Губы поджались, превратившись в узкую полоску. — Я не дружу с такими… Фрекен обижена, только чем? Ясно, самим подозрением, что она может знаться с кем-то в этом сумасшедшем городе, где с утра до вечера убивают всех без разбора. Нет, не всех, только женщин. — С какими такими? Фру Стринберг, нам очень важно узнать о вашей сестре как можно больше, чтобы понять, виновен ли кто-то в ее гибели, а если виновен, то кто именно. Это поможет наказать виновного. При слове «наказать» у Стринберг появился огонек в глазах. — Кайса не очень много рассказывала о своей тяжелой жизни в Стокгольме, но кое-что я все-таки знала. В следующие полчаса Вангер уяснил, что знала многое, видно, Кайсу контролировали, вероятно, звонили каждый день. Когда сестра погибшей закончила свой подробный и в то же время пространный рассказ, у Дага уже просто трещала голова. — Да вы же ничего не записывали?! — вдруг ахнула фрекен Стринберг. — Я все это говорила зря?! Вангер молча нажал на кнопку диктофона. Услышав собственный голос, Стринберг сначала испугалась, потом нахмурилась: — Как-то не очень на меня похоже. Даг подумал, что это неудивительно с ее-то дикцией, говорит, словно что-то держит во рту под языком, но укорять за невнятное произношение фрекен Стринберг не стал, напротив, совершенно серьезно прочитал целую лекцию ни о чем: — Человек никогда не узнает собственный голос. Просто когда мы говорим, добавляется некий внутренний резонанс, вы понимаете? — Вангер понятия не имел, что там добавляется, но старался говорить как можно уверенней, чтобы эта серая курица почувствовала, что отвлекает очень серьезных и занятых людей. — Все, что вы сказали, записано, теперь я должен обработать полученную информацию, передать ее службе… слежения и получить от них данные обо всех, кого вы упомянули. После тщательной обработки этих данных можно будет сделать вывод о причастности или непричастности названных людей к произошедшей трагедии. Кроме того, мы должны получить заключение патологоанатомов о причинах и сроке смерти. Все время, пока произносил эти общие, ничего не значащие фразы, Вангер, не отрываясь, смотрел в глаза фрекен Стринберг, та тоже пялилась, даже не моргая, и постоянно кивала. Со стороны могло показаться, что Даг инструктирует ее перед каким-то важным событием, и оба стараются ничего не пропустить и не забыть. — Когда работа будет проведена, мы с вами свяжемся. Вы надолго в Стокгольм? |