Онлайн книга «Цвет боли. Красный»
Я краснею от такого предположения. Взор Ларса становится настороженным: — Только не говори, что ты пьешь таблетки, чтобы не забеременеть от меня. — Не пью, но… Несколько мгновений он смотрит мне в глаза, и я привычно тону в его стальных волнах. — Поехали на Эстермальмсгатан? — Да, — мой голос хрипл, как и его. — Одевайся. На сей раз за рулем «Вольво S80» сам Ларс. Усаживая меня в машину, он заботливо помогает устроиться поудобней. И это человек, который способен не на шутку выпороть. Действительно, два человека в одном. Какой же ты, настоящий Ларс Юханссон? Но мне определенно нравится эта двойственность, когда от ласкового Ларса можно получить флоггером, а жесткий минуту назад, он вмиг становится очень заботливым и бережным. Мало того, я понимаю, что буду просто провоцировать наказания, чтобы потом он жалел меня больше. Ларс ведет машину легко и спокойно, каким-то образом получается, что ему не мешает поток других автомобилей, светофоры включаются вовремя, по пути не попадается ни одного красного, все услужливо зеленые, Юханссон во всем Юханссон. Я тихонько хихикаю от мысли, что он приказывает и светофорам тоже. — Что? — удивляется Ларс. Я объясняю. Он кивает, словно так и нужно. — Видишь, даже светофоры слушаются, а некоторые глупые девчонки не жалеют свои попки. Я поспешно отворачиваюсь к стеклу, но Ларс уже понял, в чем дело. — Или тебе нравится быть битой? — Ужасно, но, кажется, да. Он пожимает плечами: — Только не перестарайся, иногда рука у меня тяжелая. — А ты многих бил? Мы стоим на перекрестке (все же попался красный!) на Карлаваген, пользуясь этим, Ларс внимательно вглядывается в мое лицо: — Такая одна. Серьезно предупреждаю: не нарывайся. Я только вздыхаю. Чувствовать себя маленькой девочкой, о которой заботятся и которой в случае непослушания грозит порка, оказывается, тоже приятно. Ларс сокрушенно качает головой: — С кем я связался! — Ты жалеешь? — Пока нет, там посмотрим. Мы уже приехали. Вообще-то Эстермальмсгатан тянется до самой Карлаплан, но я почему-то не сомневалась, что Ларс поедет в начало улицы. К тому же он сам подтвердил про «Квартал жаворонков». Так и есть, паркуется во дворе неподалеку от церкви и выходит, чтобы помочь покинуть уютную машину мне. Протягивая руку, интересуется: — Знаешь, почему этот район так назван? — Из-за проституток. — И все ты знаешь! Пойдем. Красивые домики красного кирпича… здесь тоже особый Стокгольм, но не такой, как в СоФо, это шведский романтизм. Все очень добротно, аккуратно, чисто, респектабельно и безумно дорого. Самые дорогие квартиры в Стокгольме. Мы поднимаемся на четвертый этаж, по пути Парс здоровается с пожилой супружеской парой, отправляющейся на прогулку со своим лабрадором, открывает дверь и пропускает меня вперед. Сердце бешено бьется, заглушая даже звуки снаружи. Что я там увижу? Пока ничего особенного. Красиво, уютно, но ничего страшного. Большой холл, арка в гостиную, оттуда дверь явно в спальню. Из холла в кухню, серьезно укомплектованную техникой, это видно даже от входа. Ларс помогает раздеться, кивает на еще одну дверь: — Туалет. Я отправляюсь мыть руки — хорошая привычка, воспитанная папой, первым делом после того, как разуешься и снимешь куртку — вымой руки. Замечаю, как Ларс довольно ухмыляется. — Проходи, осматривайся. Сам он моет руки следом за мной, явно торопясь. Чего-то боится? Большая уютная гостиная. Хорошие постеры на стенах, все белое и черное, даже диваны. Мне приходит в голову лукавая мысль, что на белых диванах поощряют, а на черных наказывают, но я понимаю, что все не так просто. Рояль белый… Дверь в спальню открыта, и ее содержимое никаких вопросов не вызывает, вплоть до стоящего в углу велотренажера. Еще одна дверь явно в ванную, она тоже приоткрыта. Словно демонстрирует, что тут ничего необычного. А вот на второй стене дверь закрыта, и что-то подсказывает мне, что за ней и есть тайна квартиры. Я вопросительно смотрю на Ларса. Он ухмыляется так, что мне становится не по себе. Нет, там уже не трансвеститский гардероб Мартина, там нечто серьезней. Я прекрасно понимаю, что все купленные Ларсом девайсы именно там. — Туда нельзя? — Только после того, как ты дашь мне слово… — Какое? — Ты должна обещать подчиняться, выполнять все мои приказы, но главное — абсолютно мне доверять. В свою очередь обещаю не причинять тебе более сильной боли, чем ты сможешь вынести, и не делать того, что для тебя совершенно неприемлемо. Но помни: за непослушанием следует наказание, избежать которого нельзя. Если ты решишься, то поступаешь в мое полное распоряжение, и я делаю с тобой все, что только захочу. В этой комнате ты моя рабыня. Если нет… Его глаза смотрят выжидающе, я понимаю, что если скажу «Обещаю», то начнется такое, чего в моей жизни никогда не было, что все эти порки и секс — детские игрушки. Но если не скажу, то попью кофе и больше порог этой квартиры не переступлю. Для Ларса очень важно, чтобы я ему подчинялась, но еще больше, чтобы доверяла. Сейчас я ему доверяю, потому что знаю: он не виноват в гибели той девушки. А еще, что они с моим телом заодно. Словно бросаясь в холодную воду с обрыва, киваю: — Обещаю. Я не могу потерять Ларса, не могу. Это будет уже не жизнь. — Тогда вот это, — он берет со стола большой ошейник. — В знак полного подчинения. Если честно, меня пробирает дрожь, ошейник означает подчиненность уже не словесную, а физическую. Хотя, чего я боюсь, ведь давно подчинена. — Подними косу. — Парс закрепляет вокруг моей шеи высоченный ошейник из красной кожи со многими колечками и карабинами. Кожа плотно охватывает все от ключиц до ушей. — Есть гораздо более строгие, но это потом. Вот так… Ошейник не позволяет опустить голову, я держу ее гордо вскинутой. — Какая осанка! Не туго? — Нет. — Теперь ты моя саба. — Ларс поворачивает мое лицо за подбородок, заглядывает в глаза: — Ты не пожалеешь. Я постараюсь. Пойдем. Ласковый, бережный… как можно такому не доверять на все 100 процентов? Или хотя бы на 99? Я доверяю, но тот самый оставшийся процент заставляет предательски дрожать колени. Ларс тихонько смеется: — Там стра-ашно-о… Сам боюсь. Он открывает дверь, почти вталкивает меня внутрь и прикрывает ее за своей спиной. |