Онлайн книга «По тонкому льду»
|
В десять с минутами я оказался возле магазина, где отпускали хлеб гражданам, и увидел идущих рядом Костю и Угрюмого. Слава тебе, создатель: пока все шло гладко Через самое короткое время мы шагали уже втроем Не было ничего необычного в том, что по городу прогуливаются секретарь управы, старший полицай и сотрудник биржи труда. – Вы для подкрепления? – спросил меня Угрюмый – Напрасно. Отдыхали бы себе. Поверьте, я сейчас предпочту оказаться у чертей на куличках, нежели с глазу на глаз с Земельбауэром. – Можно без фамилий? – строго спросил я. – Пожалуй, да, – ответил он, прошел некоторое время в молчании, а потом сказал: – В конечном итоге вы останетесь довольны мною. Я никогда не делаю того, чего не надо делать. – Время покажет, – заметил Костя. – И вот еще что, – заговорил вновь Угрюмый после длительного молчания. – В его сейфе два отделения. Между ними горизонтальная полочка. Письма лежат в нижнем, среди порнографических открыток. Мы вступили на пешеходный мостик, перекинутый через реку, я пошли гуськом. Здесь, ниже плотины, река была узкой и немноговодной. На заречной стороне, едва мы вошли в поселок, из темноты нас повстречали два солдата с автоматами да груди. Мы без команды остановились. Я внутренне напрягся, готовый ко всему. Костя лихо взял под козырек. Солдаты ощупали нас лучиками карманных фонарей и проверили документы у меня и Угрюмого. Костю не тронули. Один солдат сказал: – Ин орднунг! Все в порядке! Другой добавил: – Кеннен геен! Можете идти! Я, кажется, не дышал эти несколько секунд. Когда мы отошли на приличное расстояние, Угрюмый покосился на меня и спросил: – Что вы подумали в эту минуту? Мерзавец! Он нутром чуял, что было у нас на душе. Я солгал: – Не успел ничего подумать. Угрюмый насмешливо фыркнул. Костя вел нас по безлюдному поселку. Ни огонька, ни человеческого голоса, ни лая собаки! Обойдя разоренный лесопильный заводик, мы спрыгнули в противотанковый ров, тянувшийся на несколько километров Сколько труда, пота, бесценного времени стоил этот ров жителям города! Все верили, что он ляжет неодолимой преградой между городом и врагом. Но ни одна гитлеровская машина не попала в западню. Немцы прорвались к Энску со стороны железной дороги. Пройдя сотню шагов, мы увидели Русакова. Он встал с земли, отряхнулся. – Так, полдела позади. Прощевайте, хлопцы. Шагай, господин хороший! Мы постояли, пока Русакова и Угрюмого не скрыла тьма, и прежней дорогой отправились обратно. Минут сорок спустя я подходил к дому Гизелы. Еще издали глаза мои приметили, что форточка закрыта: значит, Гизела у себя. Я осмотрелся, взбежал на крыльцо и постучал Тишина Видимо, спит. Постучал еще. – Кто там? – послышался милый сердцу голос. – Я, открой. – Ах! Я обнял ее в темноте и поцеловал. – Что случилось? – испуганно спросила Гизела. – Ровным счетом ничего. Прости, я на пять минут. В комнате уже горел свет. Гизела запахнула легкий халатик, забралась с ногами на диван и недоверчиво посмотрела на меня. В ее глазах таился молчаливый вопрос. Я сел рядом с ней. Она спросила: – На пять минут? – Да, дорогая. Не больше. – Ты знаешь, – промолвила она, – эта седая прядь придает твоему лицу трагическое выражение. Я встал и подошел к зеркалу, стоявшему на этажерке. Прядь над самым лбом выглядела очень неестественно на фоне моей темной, без единой сединки, шевелюры. Но ничего трагического в этом не было. – Выдумщица, – сказал я и снова водворился на диван. Час назад меня одолевали сомнения. Казалось, что затея моя неосуществима. Но сейчас все опасения улетучились. Гизела смотрела на меня доверчиво, ободряюще. Я кивнул на коричневый чемодан, стоявший у стены между окнами. – Так и не удалось сбыть парадный костюм мужа? – Могу презентовать его тебе, – сказала она и рассмеялась. Гизела не ведала, что я задал вопрос неспроста. – Представь себе, не откажусь, – заметил я. – Но прежде хочу подвергнуть тебя короткому допросу. – А это страшно? – ответила Гизела с веселым лукавством. – Меня никогда не допрашивали. – Только условие – говорить правду! – Как под присягой! – и она подняла вверх руку со сложенными крестом пальцами. Я поймал опускающуюся руку и приложил к губан. – Смешной ты, – проговорила Гизела. – Вламываешься ночью к одинокой, беззащитной женщине и пугаешь ее… Ну, допрашивай же! Прошло две минуты. – Хорошо. Скажи: в каком отделе работал твой муж? Гизела задумалась на минуту и сказала, что Себастьян Андреас служил в реферате четыре-а-два, в отделе четыре-а. Рефератом руководит и сейчас штурмбаннфюрер СС Фогт, а отделом – оберштурмбаннфюрер СС Панцигер. – Земельбауэр знал твоего мужа? Гизела сделала отрицательный жест. – Но слышал о нем? – О да! – А Панцигера Земельбауэр знает? – Только по фамилии. Дело в том, что Земельбауэр попал сюда из Кенигсберга. В Берлине он не служил. Пока все шло лучше, чем я предполагал. – Еще вопрос. Ты была в квартире Земельбауэра? – Да. И не раз. – У него есть сейф? Гизела вздрогнула. – Сейф? Да, конечно. – Гизела так посмотрела на меня, будто хотела заглянуть в самую душу, и с тревогой спросила: – Что ты задумал? Он же начальник гестапо! У него во дворе караул. Часовой в прихожей. Еще денщик. Еще повар. Все вооружены. Пришла моя очередь рассмеяться: – Ты подумала, что я собираюсь совершить налет на дом начальника гестапо? Гизела кивнула и закусила нижнюю губу. – Нет, дорогая, у меня и в мыслях этого нет. Просто надо проверить кое-какие сведения. – Это правда? – Клянусь прахом дорогих моему сердцу предков, – сказал я и встал. – Вот и весь допрос. Ты не сердись, что я побеспокоил тебя. Мы, возможно, вернемся еще к этому. А теперь просьба: побереги костюм мужа. Он понадобится, но не мне лично. На лицо Гизелы вновь легла тень. – Я подумаю, – сказала она, но сказала это так, что я уже не сомневался в положительном решении. – Ты уже уходишь? |