
Онлайн книга «По тонкому льду»
Торопливость в данном случае помешала вытянуть вражескую цепочку. Я высказал свою мысль капитану Кочергину. – Всяко бывает, – заметил он. – Что Полосухин знает лишь одного Глухаревского – это вне сомнений. И что Глухаревский не знает Витковского, тоже вполне возможно. Тут мы столкнулись с обычной и очень простой схемой, то есть цепочкой, от низшего к высшему, от младшего к старшему. Согласны? – Пожалуй, да. – Жизнь учит нас находить звено, ухватившись за которое мы овладеем всей цепочкой. Так, кажется? – продолжал рассуждать Кочергин. Я опять вынужден был согласиться, но добавил: – Вся беда в том, что мы еще не нашли это самое важное звено. – Тут вопрос спорный, – возразил Кочергин. – Значит, вы уверены, что необходимое звено найдено? – спросил я. – Думаю, что да, – твердо сказал Кочергин, хлопнул ладонью по столу и встал. – Думаю, что да… – повторил он. – Можно начинать со старшего, то есть сверху, можно и с младшего, то есть снизу, можно, наконец, начинать с середины. Во всех случаях мы выхватываем какое-то определенное звено из цепи. Весь вопрос состоит в том, как мы вырвем это звено. Обычный арест принесет мало пользы. Улик-то нет? Нет. Опять ждать случая, когда Полосухин что-то передаст Глухаревскому и вся цепочка придет в движение, по-моему, нецелесообразно. Часто жизнь требует от нас действий, а не рассуждений. Важнее предупредить преступление, а не ожидать, пока оно совершится. А авиабригада – дело такое, что волокитой заниматься нельзя. Значит, надо думать над тем, как ухватиться за нужное звено… Попробуем обойтись на первых порах без арестов… Да-да, – он энергично потер руки и стал прохаживаться по кабинету. – Заготовьте повестку на вызов Полосухина… Обычную повестку… – Как свидетеля? – уточнил я. – Ну конечно… Вызывайте его ко мне на девять вечера. – Сегодня? – Да! Повестку вручите ему лично. Но сделайте это так, чтобы Глухаревский знал о ней. Вы поняли меня? В этом вся суть. Именно в этом. Ясно? Я кивнул. Но сейчас могу признаться, что в то время у меня ясности не было. Абсолютно. – Сделать это несложно. Ведь их дома рядом? – сказал Кочергин. Я подтвердил. – Придумайте что-нибудь… – Постараюсь, – заверил я. – И все? – Пока – да. – Простите, товарищ капитан, – решил я спросить, – кто будет допрашивать Полосухина – я, вы или вместе? Кочергин добродушно рассмеялся, лукаво, по-мальчишески подмигнул мне и сказал: – Об этом узнаете вечером… В пять часов я сел в трамвай, доехал до конца Советской улицы, сошел там и через несколько минут оказался в Больничном переулке. Когда-то до революции и в первой половине двадцатых годов в конце переулка у самого выгона размещалась городская больница, а теперь ее заново оборудованные помещения занимала артель «Гарантия», в которой, кстати, и работал Глухаревский. Дома, в которых жили Глухаревский и Полосухин, стояли рядом, стена в стену, хотя дворы были отдельными. Когда-то, видимо, оба дома принадлежали одному хозяину, поэтому номера различались только по букве «а». Глухаревский жил в доме номер 11, а Полосухин – в доме номер 11-а. На этом сходстве я и строил план своих действий. В повестке на имя Полосухина умышленно была допущена ошибка – вместо номера 11-а поставлен номер 11. Я взошел на крылечко к Глухаревскому и без всяких колебаний постучал в дверь. Прежде чем она открылась, раздался сухой, отрывистый, неприятный кашель, а затем уже выглянула пожилая женщина, хозяйка дома. Я заранее предвидел такую возможность и быстро спросил: – Квартирант у себя? – Да. – Позовите его! Через короткое время она вернулась в сопровождении плотного мужчины с крупными чертами лица. По мне скользнул взгляд холодных, настороженных глаз. «Такому поперек дороги не становись. Сомнет», – подумал я и, подавая ему повестку, сказал: – Это вам… Вот здесь распишитесь! Хозяйка смотрела то на меня, то на квартиранта и поеживалась. Лицо Глухаревского не изменилось. Он всмотрелся в повестку и, возвращая ее мне, угрюмо сказал: – Ошиблись адресочком, гражданин… – Как? Одиннадцатый номер? – Номер одиннадцатый, но никаких Полосухиных здесь нет, – так же угрюмо пояснил Глухаревский. – Вот тебе на! – проговорил я и почесал затылок. – Где же искать Полосухина? – Это уж ваше дело, – ответил Глухаревский. – Вам за это гроши платят… Тут хозяйка, по простоте душевной, подвела квартиранта. – Василий Спиридонович! Это же Федя… Федя, который… Глухаревский не дал ей окончить и, перехватив инициативу, торопливо пояснил: – Тьфу ты… Правильно, Федька-шофер! – он довольно бесцеремонно оттер хозяйку своим мощным плечом, вышел на крылечко и захлопнул за собой дверь. – По фамилии его тут и не знают. Федька и Федька. Но живет он рядом, в доме 11-а. Тут ошибочка. Пойдемте, я покажу… Мы вместе спустились с крылечка, прошли через калитку соседнего двора, повернули направо. Глухаревский сказал: – Вот там его жилье… – и показал на узкую замызганную дверь. Я поблагодарил за любезность и постучал. Провожатый мой постоял немного и неторопливо удалился. На стук вышел рыжий, нескладный парень с лицом, усыпанным веснушками. Одет в легкомысленно короткие брюки с гармошкой у колен и несолидно сшитый куцый пиджак. – Полосухин? – осведомился я. – Точно. А что? – А ничего. Вот вам повесточка. Распишитесь… Сегодня в девять вечера… Адрес указан… Нет, это не Глухаревский! Руки у Полосухина задрожали. Поставив свою фамилию, он недоуменно повертел повестку, словно не ведая, куда ее сунуть, и вопросительно взглянул на меня. – Пропуск будет выписан, – объяснил я и предупредил: – Без опозданий. У ворот я обернулся: Полосухин глядел мне вслед с открытым ртом… Вечером, точно в срок, Полосухин постучал в дверь приемной Кочергина. Проинструктированный капитаном, я принял его, усадил на стул возле окошка, а сам расположился за столом секретаря и стал писать справку, не имеющую отношения к делу. Сейчас Полосухин был уже не тот, что днем. От растерянности не осталось и следа. Наоборот, на лице его была написана решительная готовность ко всему, что его ожидает… |