Онлайн книга «Секрет исчезающей картины»
|
или СРЕДСТВО КЪ УМЕНЬШЕНIЮ РАСХОДОВЪ в домашнемъ хозяйстве». Пробежав глазами все написанное на титульном листе, Степанида поняла, что это старинная поваренная книга с множеством рецептов и советов. — Ух ты! — вслух проговорила она и наугад раскрыла книгу. «Донышки артишокъ под разными соусами». — Стешенька, чем ты увлеклась? — раздался голос Юлии Арсеньевны. — Да вот… — А, Молоховец! Что ж, это интересное чтение! — засмеялась она. — Да, только тут буквы какие-то странные попадаются и везде твердый знак. — Так эта книга вышла в 1901 году, и это далеко не первое издание. А тогда у нас был другой алфавит. — А что такое донышки артишок? — Есть такой овощ, артишок. — Вы его кушали? — Нет, честно говоря, нет. Только, Стешенька, надо говорить не кушали, а ели. Вы ели? Я не ела. — Почему? А «кушать» разве неправильно? — всполошилась Степанида. — Да как тебе объяснить… Вот слышала, в театре говорят: «Кушать подано»? Так вот, кушать — это более торжественно, что ли, а в быту, в обычной жизни лучше, правильнее говорить «ела, ели…». — А почему? — Даже сама не знаю, — засмеялась Юлия Арсеньевна, — просто так принято. Сама посуди, «я кушаю» — это же смешно звучит. Вон даже пословица есть: «Когда я ем, я глух и нем». — А вы по этой книжке чего-нибудь готовите? — Что-нибудь! — поправила Юлия Арсеньевна. — Ладно, что-нибудь? — Готовлю, вернее, готовила. Теперь у меня что-то мало сил стало. Но вдвоем с тобой мы непременно что-нибудь приготовим. — Артишок? — Увы! Артишоков у нас нет. Уж всякой экзотики сколько хочешь, даже авокадо… — Авокадо я ела! — Правда? — Конечно, Матильда очень любит. — И это вкусно? — Ага, то есть да. — И как его едят? — заинтересовалась Юлия Арсеньевна. — Леночка сказала, что ей не нравится… — Берете одну авокадину… — Авокадину? — улыбнулась пожилая дама. — Ну да, разрезаете пополам, вынимаете ложечкой мякоть, разминаете, добавляете зеленый лук, соль и майонез, вот и все. Вкусно. Матильду в Израиле научили. — В Израиле? Ах да, я припоминаю, они с Асенькой ездили в Израиль… Знаешь, я попрошу Лену купить нам авокадо, и ты приготовишь, ладно? — Конечно! А еще… Это правда, что по этой книжке можно научиться экономить? — Экономить? Ну нет… Это книжка не для нашей жизни, и скорее она введет тебя в жуткие расходы, и к тому же многих продуктов нынче просто уже нет в природе. А ты хочешь научиться экономно хозяйничать? — Ну, я подумала… У нас с Матильдой денег-то пока немного… — Скажи, а ты видела, разумеется, Матильду в театре? Хотя что я глупости спрашиваю. Наверняка видела, и не раз. Я, к сожалению, хворала и пропустила все… Ты не знаешь, в этом сезоне у нее еще будут спектакли в Москве? — Будут! В мае! И она обязательно достанет вам билет, самый лучший! — Превосходно! Может быть, мы с тобой вместе сходим! — Обязательно! Вам понравится, я знаю! Они еще поболтали о том о сем, затем Степанида протерла влажной тряпкой пол в комнате и собралась домой. Юлия Арсеньевна настаивала, чтобы она поела, но Степанида категорически отказалась. — Я уже поела у вас! Спасибо, больше не хочу. — А у тебя дома есть какая-нибудь еда? — Конечно, есть. Матильда мне супу наварила и котлет нажарила! — Ты правду говоришь? — Ей-богу! На этом они расстались, и Степанида помчалась домой. Уже открывая дверь ключом, она услышала телефонный звонок. — Алло! — Степка, привет! — Валер, ты? — Я! Куда ты запропастилась? Что новенького? И вообще, я соскучился, надо бы повидаться! — Понимаешь, я сейчас жутко занята! — Чем это, интересно знать? Опять что-то расследуешь? И без меня? По-твоему, это не свинство? — Не, Валер, я не расследую! Было одно дельце, да сразу сплыло, просто я… Валер, поклянись, что никому не скажешь? — Клясться обязательно или можно просто пообещать? — Ладно тебе издеваться! — Так и быть, клянусь! — Валер, я… Она хотела сказать, что пошла работать, но вдруг раздумала. Неизвестно еще, как Валерка к этому отнесется, и вообще… — Ну, что там у тебя, Степка? — Ничего, я пошутила… Валерка понял, что она просто не хочет говорить, и обиделся. — Да ну тебя, не хочешь говорить, так молчала бы вообще, а то начала тайны какие-то разводить. Не доверяешь, не надо! — Валерочка, Валерочка, погоди, я скажу! Я даже сама хотела с тобой посоветоваться… Тут такое дело… Как ты считаешь, может такое быть, что человеку померещилось, будто у него что-то сперли, а? — поспешила заговорить ему зубы Степанида. — Что значит померещилось? Что у кого сперли? Можешь сказать толком? — раздраженно спросил Валерка. — У нас в классе есть девчонка, Натка Истомина, а у нее дома висит ужасно ценная картинка… — Какая картинка? — Французского художника, я забыла, как его звать… Папа этой девчонки уехал в Чили, мама попала в больницу… — Ну и что? При чем тут картинка, тьфу, это не картинка называется, а картина, холст, полотно, как хочешь, только не картинка. «Ну и денек, все меня учат», — подумала Степанида, но промолчала. — Чего молчишь? Что там с этой картиной случилось? — Ничего не случилось… Или случилось, кто его знает… — Нет, я с тобой с ума сойду. — Понимаешь, Натка пришла в школу, ревет белугой, картинка пропала. Ну, мы с Алкой побежали к ней домой, а картинка висит себе на стене, как висела. — Ну и в чем проблема? — Вот ты скажи, может быть, что Натке только померещилось, что ее не было? — Если она с приветом… — Вообще-то она нормальная… — Тогда вряд ли, хотя, как показывает опыт, бывает все! Погоди, Степка, а как все-таки фамилия художника? |