Онлайн книга «Люди огня»
— Нет. — А как? Честно говоря, никак. В каждый момент времени у меня был выбор, и я делал его сам. — Я боялся потерять место. Он вздохнул. — Но если бы я ушел тогда, я бы не смог спасти людей ни в палестинских пещерах, ни во Франции, ни в Риме! — Сеньор Болотов, это не гражданский процесс — это исповедь. — Ладно, моя вина. — Скольких вы убили? — Не помню. Иоанн приподнял брови. — Наверное, больше ста. Может быть, больше тысячи. В Японии я подписывал приговоры, не читая. У меня была депрессия. — Сеньор Болотов, перед кем вы оправдываетесь? Я — только свидетель, А Судья сам найдет для вас оправдания, если они есть. Даже если их нет. Я покусал губы. — Собственноручно только двоих: Луиса Сугимори и Лойолу, — выдавил я. Иоанн стал мрачнее темного неба над нашим лагерем. — Это очень плохо? — осторожно поинтересовался я. Он вздохнул. — Очень. — Но Луис Сугимори захватил меня в заложники, и мне пришлось бежать, а Лойола… У меня вообще не было другого выхода. — Сеньор Болотов, еще одно самооправдание, и мы это прекратим, я уйду. — Ладно. Моя вина. — Дальше… Анна, Мария, Марта… Сколько? Я подумал. — Семь. Всего-то! И это считая Тани, Токи и Николь. Сколько же я упустил в жизни! Секс я всегда воспринимал как нечто светлое и жизнеутверждающее и раскаиваться в этом не собирался. Хуан де ля Крус понял, но не стал акцентировать на этом внимание. — Что-то еще? — Нет. Тон моего последнего ответа, по-моему, понравился ему больше, и мы наконец съехали с этой скользкой темы. — Воровство? — Нет. — Точно нет? Я честно попытался вспомнить. Ну максимум нецелевое использование государственных средств. Но Эммануил меня ни разу не упрекнул — значит, все правильно. Интересно, а грех перед Антихристом — это вообще грех? — Мысли возникали, но ни разу не представилась возможность их осуществить. — Зависть? — Может быть, но даже не припомню. Для меня это малохарактерно. — Ложь? — В политике без этого никуда. Это не самооправдание — это констатация факта. И все во благо. — Пьянство? — Было в Японии, но… — Депрессия? — усмехнулся Иоанн. — Моя вина. — Наркотики? — Нет. Он кивнул. — И еще… Есть главный грех, в котором вы должны исповедоваться. Сами! — Я служил Антихристу в течение трех лет. Сначала не зная, кто он на самом деле, потом зная. Но я сомневался до самого конца! — Последнего говорить не стоило. — Он вздохнул и прочитал надо мною разрешительную молитву. — Встаньте! Я почувствовал некоторое облегчение, и у меня здорово заныл Знак. Я взлянул. Он был, конечно. Я усмехнулся: — «Отпускаются тебе грехи твои!» — Что-то наверняка стерлось. С вашими грехами десять лет на порог церкви нельзя пускать, а вы хотите полного отпущения после одной исповеди! У вас впереди большая работа. — Впервые встречаетесь с таким закоренелым грешником, как я? — Почему? Апостолов Антихриста, правда, не было, а убийцы встречались и похуже. И все гордились своими преступлениями. Это не предмет для гордости, сеньор Болотов. И то, что вы успели нарушить не все заповеди — тоже не предмет для бахвальства. Для Ада довольно и одной. Если у человека нет, скажем, язвы желудка, это еще не значит, что он здоров. Ваша проблема не в том, что много грехов, а в том, что мало раскаяния. — Просто мне бы не хотелось, чтобы вы знали меня только с худшей стороны, ведь вам предстоит быть ходатаем за меня перед тем Судьей, что знает все оправдания. Я хочу, чтобы вы поняли, что я не такой уж злодей. — Скорее я пойму, что все ваши оправдания ничего не стоят. Человек всегда свободен, сеньор Болотов, даже на кресте. Я вздохнул. У меня были проблемы со свободой даже рядом с Эммануилом. Или очередное самооправдание? — У вас четки есть? — спросил Иоанн. — Нет. — Сейчас. — Он порылся в своих вещах и извлек оттуда деревянные четки с маленьким железным распятием. — Возьмите. — Спасибо. Извините за любопытство, отец Иоанн, мне очень нравится ваше распятие, — я кивнул на рисунок. — Кто автор? — Я. Это мой рисунок. Спасибо. Я не знал, что мой духовник не только поэт, но и неплохой художник. До меня наконец дошло, где я видел нечто похожее. Подобное распятие есть у Сальвадора Дали: Христос, распростертый над миром на горизонтальном кресте. Хуан де ля Крус здорово подражал Дали, хотя не тупо, не тривиально: все-таки ракурс другой. — Сеньор Болотов, вы когда-нибудь читали Розарий? [153] — Да, в колледже. — Помните как? — Думаю, да… Господи! Читать Розарий! Эту пошлость? Это тупое повторение одних и тех же молитв из арсенала для начинающих? Это детище святого Доминика? Зачем он все испортил? — Полный Розарий утром и вечером, — сказал Иоанн. — Перед каждой частью Розария пятьдесят первый покаянный псалом и ежедневная исповедь. Я шел от палатки святого Иоанна Креста и крутил в руке его четки. Больше всего мне хотелось повесить их на ближайший куст. Я бы так и сделал, если бы не столкнулся нос к носу с Белозерским. — Привет, Олег, — я небрежно сунул четки в карман. — Привет. Исповедовался? Я кивнул и плюхнулся на ближайший камень. — Завтра утром я ухожу. Он опустился рядом. — Что случилось? — Ничего, просто мне здесь не место. Я вынул четки и стал крутить их в руках. Все было сказано. Не впервой мне уходить в никуда. |