Онлайн книга «Я - телохранитель»
|
– Ay меня был когда-то парень, – совершенно неожиданно призналась она. – С ним было весело. Знаешь, как его звали? – Как? – Джек. – Американец, что ли? – Нет, наш, русский. – Имя не настоящее, наверное? – Конечно. Просто я его знала как Джека. Так он представился, когда мы с ним познакомились. Знаешь, это очень здорово – когда в человеке есть тайна. Когда ты не знаешь, как его в действительности зовут, чем он в этой жизни занимается, кто его предки и как он думает жить дальше… Ты с ним просто общаешься, понимаешь? Он интересен тебе как человек, вот в эту самую секунду, когда он рядом. Это здорово! – Неужели не хочется узнать человека получше? – удивился телохранитель. – А зачем? Ты разве не замечал, что в людях всегда только разочаровываешься, и никогда не бывает так, чтоб наоборот? Чем больше ты человека узнаешь, тем больше в нем обнаруживается недостатков. – Не всегда. – У меня; – всегда, – сообщила Рита об итоге собственных жизненных наблюдений. – И что же Джек? – вернул ее в русло раз говора Китайгородцев. – Ничего, – пожала плечами. – Сначала было весело, потом появился мой отец и все испортил. Джек ему не понравился. И он Джеку – тоже, судя по всему. Обычная история. Люди встречаются, люди прощаются, как поется в одной песне… – И Джек исчез? – Да. Естественно, что не она была инициатором разрыва. Ей слишком одиноко в жизни, чтобы она могла еще разбрасываться друзьями… Послышались шаги в коридоре, затем раздался стук в дверь. И сразу разрушилось ощущение покоя и уюта. – Кто? – спросил телохранитель. – Толик, это я, – прозвучал голос Богданова. Китайгородцев открыл дверь. Андрей Ильич выглядел расстроенным. – Ты понимаешь, с собаками этими неувязка получается, – произнес он. – Почему, как оказалось, Ромка начал стрелять? Осерчал на псину за доктора своего! – Виталия Степановича? – Ну! Тот вышел прогуляться, – кто ж знал, что он по потемкам будет шастать, – а мы уже собак спустили, как ты велел. Ну, вот один пес и прихватил доктора – хорошо еще, что тот недалеко от жилья шел, смог отбиться да убежал. Ромка об этом прознал, взбесился, пошел бить собак. Одну вот застрелил. Вторую я на цепь посадил. – Спустить с цепи! – Толик! – Немедленно! – жестко приказал Анатолий. – И всех предупредить, что с наступлением темноты – никакого хождения по территории! Как хочешь им это объясняй! Комендантский час, чрезвычайное положение – но чтобы ни один человек, кроме охранников, не перемещался по территории в темное время суток! * * * Костюкова привезли из аэропорта поздно ночью. Китайгородцев слышал шум двигателя и хлопанье автомобильных дверей. Он спустился вниз, когда Костюков в сопровождении Богданова входил в дом. С ними был еще один мужчина – в роскошной кожаной куртке (совсем не по погоде) и нетрезвый, как с первого взгляда определил Анатолий. – Привет, Сибирь! – громогласно поприветствовал мужчина Китайгородцева. Вполне возможно, что от производимого им шума проснулись обитатели не только гостевого дома, но и хозяйского. Андрей Ильич нахмурился и всем своим видом давал понять, что с этим нетрезвым гостем он уже хлебнул лиха по дороге от аэропорта и ждет – не дождется, когда избавится от столь беспокойного подопечного. – Как долетел? – спросил у Костюкова Анатолий. – Нормально. – Нормально мы долетели, мужики! – тут же подключился тот, в кожаной куртке. – Народ в самолете был что надо! Настоящие сибиряки! Не то что фуфло это московское! – А вы сами откуда? – вежливо поинтересовался у него Китайгородцев. – Из Москвы я, – сообщил нетрезвый. – Это сводный брат Тапаева, – шепнул на ухо Анатолию Богданов. Кажется, от тапаевского родственничка он ничего доброго не ждал. – Юрий! – представился нетрезвый и протянул Китайгородцеву руку. – А ты сибиряк? Я сибиряков уважаю! Анатолий выразительно посмотрел на Богданова. Тот засуетился: – Сейчас мы устроимся на ночлег, – излишне бодрым голосом сообщил Андрей Ильич. Его слова были обращены к нетрезвому Юре, но гость и не собирался спать. – За встречу! – огласил он повестку сегодняшнего заседания. – За встречу, мужики! От него было слишком много шума. Что-то с ним надо было делать. – Может, действительно отметим? – предложил Костюков и подмигнул своему коллеге. Они поняли друг друга. Гостю до полной кондиции оставалось принять на грудь граммов двести, вряд ли больше, а потом уж он будет мирно спать – и проблем с ним никаких. – Посиди с нами, – предложил Богданову Анатолий, сразу определив того, кто будет пить с неугомонным другом всех сибиряков. Ильича не пришлось упрашивать. Уже через пять минут он принес с хозяйской кухни съестное. Тем временем Китайгородцев в одной из пустующих комнат второго этажа готовил нехитрое застолье. – Летим мы, значит, – рассказывал Юрий, ни к кому конкретно не обращаясь, – а рядом со мной – такой пафосный мужик. Ну видно, что все у него тип-топ, что до дефолта ему еще далёко, и все такое прочее… Я ему говорю – давай выпьем. А у меня коньяк был. Московский. На Ленинградском шоссе делают. Не пили? Такой – с красной этикеткой. Им наш мэр сказал, чтоб, значит, не шалили. Чтоб качественно, мол, и без подделок. Ну, ребята стараются. И я этому мажору говорю – давай выпьем. А он… (непечатно)… нос воротит. Я ему тогда говорю – ты… (непечатно)… за здоровьем своим следишь и боишься лишний раз напиться, чтобы цирроз печени ненароком не заработать, да? А вот наш самолет сейчас… (непечатно)… и печень твоя, безо всякого там, заметь, цирроза будет висеть на какой-нибудь сосне – тебе от этого легче будет? Да ты посмотри… (непечатно)… в иллюминатор, у нас уже крыло горит, вот-вот самолет… (непечатно). Крыло не горело, ясное дело, это фонарь там такой – знаете? А он, хотя и разобрался, что фонарь, а все-таки его пробрало. В общем, пять минут я с ним еще… (непечатно)… по душам доверительно – и мажор этот спекся! Жалко, что коньяка у меня было только две бутылки, мы его… (непечатно)… этот… (непечатно) совсем скис, ему пакетики менять не успевали, он… (непечатно)… весь салон, и все… (непечатно)… ну просто… (непечатно)… «Ему и двухсот граммов будет многовато, – подумал Китайгородцев. – В комнате – тепло, касатик хлопнет две мелкие рюмашки, и минут через пятнадцать его развезет окончательно…» Налили по первой. – За встречу! – провозгласил тост Богданов, подозрительно косясь на непрозрачную эмалированную кружку в руках Анатолия. |