Онлайн книга «Я - телохранитель»
|
– Если я скажу, что – да? – не очень уверенно произнес Вознесенский. – То вы соврете, – дружелюбно подсказал ему Анатолий. Его собеседник смешался. «Быстро же он спекся, ничего не скажешь», – хмыкнул про себя Анатолий и произнес: – Я неспроста напомнил вам о той истории с девушкой-убийцей. Это я сделал в своих шкурных интересах. Чтобы спать спокойно и всегда быть уверенным, что твоему подопечному его собственный отпрыск не причинит ни малейшего вреда. Вы понимаете? – Но я-то тут при чем? – поморщился доктор. – А ведь вы по тому делу проходили, кажется? – будто только теперь вспомнилось Китайгородцеву. – Свидетелем! – А могли бы и не свидетелем… Да? – Черт побери! – Зачем вы сюда приехали? – быстро спросил Анатолий. У него был такой вид, будто он сейчас бросится на собеседника с кулаками. Вознесенский дрогнул. – Ваша логика мне понятна, – пробормотал он. – Но мне не нужны проблемы, поймите! Я примчался сюда только затем, чтобы не случилась беда. Я был в Москве, Роман жил здесь. Недавно в телефонном разговоре он сказал, что убьет своего отца. – За что? – Обида. Вы поймите, у наркоманов формируется определенный тип психики. Деформированной психики. Им хочется наркотика, а кто-то препятствует им, стоит на пути к дозе – значит, это враг. – Тапаев стоит на пути к дозе? – Да. Он лишил сына легкого доступа к наркотикам. Запер в этом поместье, как в тюрьме. – Но вы в курсе, что еще до вашего приезда Роману кто-то передавал наркотики? «Секундное замешательство… Знал!» – Кто этот человек? – Я не знаю. – Кто?! Вознесенский даже вздрогнул: – Один из охранников. – Имя! – Зовут Саша. Фамилию я не знаю! – Хорошо, разберемся. Дальше! – Дальше – что? – Мы говорили с вами о том, что тот, кто стоит на пути наркомана к дозе наркотика – это враг. – Да. Так вот, у Романа совершенно разладились отношения с отцом. А тот еще собрался уезжать… – Вы знаете о его отъезде? – Мне Роман сказал: И тут на все это наложилась сыновняя обида. Роман остается дома. Он почувствовал себя обойденный, никому не нужным – и опять источник всех бед персонифицирован в его отце. Когда он сказал мне, что ему хочется убить отца, я здорово испугался и сразу же примчался сюда. – Вы испугались за Тапаева? – Я испугался за себя, – сообщил доктор. – Конечно, я понимаю, что слова Романа про убийство – это несерьезно. Но долговременное общение с наркоманами приучило меня к мысли о том, что нам, людям здоровым, порою представляется несерьезным то, что в случае с наркоманами нередко завершается всамделишными трагедиями! Вознесенский вздохнул и посмотрел на собеседника печальным взглядом: – Вы упомянули историю, которая случилась два года назад. Мне тогда было очень скверно, если честно. Я уже думал, что не выпутаюсь. Следователь тогда почему-то решил, что это я подговорил свою подопечную совершить убийство. Я спасся от тюрьмы чудом. Мне просто повезло с адвокатом. Или с судьей, который адвокату поверил. В общем, все обошлось… Но я испугался на всю оставшуюся жизнь. Этот страх до сих пор живет во мне. Я не стесняюсь вам в этом признаться. Потому что понял, с чем вы ко мне при-шли, и хочу донести до вас одну простую мысль: если еще раз случится нечто подобное тому, что было два года назад, мне припомнят все. Так что вам не о чем беспокоиться. Я действительно не подговаривал тогда ту девчонку совершить убийство! И сюда я примчался только затем, чтобы ничего не случилось. Я целыми днями держу Ромку рядом с собой. Да, я даю ему дурь, но зато он ходит за мной как привязанный, и я знаю, что ему сейчас не до черных мыслей. А потом Тапаев-старший уедет, и уже нечего будет опасаться. – Вы вернетесь в Москву… – Да. – А Роман? – Останется здесь. – Что с ним будет, по-вашему? – Умрет, – спокойно сказал Вознесенский. – Разве это неизлечимо? – Наркоман может остановиться, если только он сам этого очень захочет. Настолько сильно, что сможет перебороть самого себя. – А Роман разве не хочет? – Нет. – А если ему не давать наркотик? – Он все равно найдет. Знали бы вы, как изобретательны наркоманы! Китайгородцев вздохнул и поднялся из кресла. – Но вы поняли, почему я к вам приходил? – переспросил он на прощание. – Да, конечно! – с готовностью отозвался доктор. – Все будет в порядке, я вам обещаю. Мне неприятности не нужны. Анатолий уже был у двери, когда доктор сказал ему: – Ко мне подходил какой-то парень. Он живет здесь. Такой… Долговязый… Лоб у него с залысинами… «Виктор?» – И что? – проявил интерес телохранитель. – Он спрашивал меня про чек. – Про какой чек? – Так называют дозу наркотика. Я думаю, что он о чем-то догадался по Роману. Это ведь видно по глазам, по походке – что человек колется. – И что вы ему сказали? – Что он ошибся. – Он поверил вам? – Вряд ли. – Думаете, этот парень тоже знаком с наркотиками? – Я просто уверен! – Почему? – У меня глаз наметанный. Я эту публику вижу издалека. Он вряд ли крепко сидит на игле. Еще не втянулся по-настоящему. Но уже пробовал, это я вам гарантирую! – Спасибо, что предупредили. – Да чего уж там! * * * – Кого из твоих охранников зовут Сашей? – спросил Китайгородцев у Богданова. – Это тот, что соня. Который носом клевал. У него еще есть дочь Маша. – Маша и Саша? – скаламбурил Анатолий. – Давай-ка его ко мне. Я с ним поговорю. Охранник пришел через пару минут. Китайгородцев сидел за столом в приемной, а Саша встал навытяжку, словно его вызвали на ковер к высокопоставленному начальству, и поедал москвича преданным взглядом. – Да ты садись, – сказал дружелюбно Анатолий. – Чего тянешься-то? Саша сел, и даже черты его лица смягчились – расслабился… И совершенно напрасно. – Давно наркотиками приторговываешь? – с прежним, напускным дружелюбием осведомился Китайгородцев. |