Онлайн книга «За пригоршню баксов»
|
Вряд ли Маша ему поверила. Но на сопротивление у нее не было сил. – Я действительно сама, – сказала она едва слышно. – Давно? – снова спросил Китайгородцев. – Нет, не очень. Марецкий попросил сделать о нем материал. Такой, знаешь, белый пи-ар. – Что-что? – Пи-ар. Это как бы реклама. Информация о человеке. Или о фирме. То есть не обязательно информация. Это могут быть какие-то действия, которые человек совершает. Специально, чтобы понравиться. В общем, это довольно сложно объяснить словами. – А почему белый? – Пи-ар бывает белым, то есть положительным, и бывает черным, то есть негативным. Марецкому была нужна хвалебная статья. Вроде как он потомок древнего рода, и предков своих чтит, и сам не без таланта, музыку вот пишет. Типичный белый пи-ар. – Зачем это ему, как думаешь? – Понравиться хотел, – усмехнулась Маша. – Кому? – Откуда мне знать? Но это делалось в целях саморекламы, я голову даю на отсечение. Если он заказывает, да еще и деньги платит… – Много он тебе заплатил? – Мне хватило. – На поездку в Париж? – Ха! Точно! – сказала Маша. – Там классно было, кстати. Я после той поездки ужасно полюбила французов. Она явно ерничала сейчас. – Французов-мужчин? – подыграл ей Китайгородцев. – Ну не женщин же. У меня с ориентацией все в порядке. – Так я насчет материалов о Марецком, – вернул разговор в нужное русло Китайгородцев. – Марецкий сделал тебе заказ, оплатил. Дальше что было? – Я деньги отрабатывала, – сказала Маша. – Тусовалась с Марецким, фотки делала. И тут несуразности всякие стали вылезать. Я ведь до недавних пор его почти не знала. Ну, видела где-то на презентациях, слышала про него, что он вроде как композитор. Народу там много мелькает, и кому какое дело, кто там что из себя представляет в действительности. Но вот я с ним столкнулась поближе, и у меня сомнения возникли. Вроде называет себя композитором, а про его музыку ничего не слышно. Дутая фигура. Я интересовалась сначала. И убедилась, что он виртуальный. Вроде бы он есть, а вроде его и нет. Потом еще всплыла история с его дворянским титулом. Еще позже – продюсерство его нелепое. Этакий Хлестаков. Понимаешь? Герой нашего времени. – «Герой нашего времени» – это Лермонтов. – Да плевать мне на Лермонтова! – с чувством сказала Маша. – Тут новый герой нарисовался. Куда там Лермонтову! И я решила сделать о нем материал. – Зачем? – спросил Китайгородцев. – Хотела денег заработать? – Ну какие деньги? – вздохнула Маша, удрученная неосведомленностью собеседника. – Кто у нас за журналистское расследование хорошо заплатит? Пускай это даже будет сенсация. – А про Марецкого – это сенсация? – Не то чтобы сенсация, – критически оценила Маша, – но материал интересный. В принципе, типичный компромат. У нас ведь журналистика до сих пор допотопная. Все эти сенсации обычно как делаются? Спецслужбы, допустим, или коммерческие структуры, преследуя свои цели, организуют «слив». У них есть сведения, порочащие какого-то человека. Или фирму. Обращаются к журналисту. Делятся с ним горячим материалом. На основании этого компромата пишется сенсационный материал. Таким образом журналист зарабатывает репутацию разоблачителя и разгребателя авгиевых конюшен. Но всем известна цена его разоблачения. Другое дело – если сам что-то нашел. Самостоятельно добыл факты и эту сенсацию читателям преподнес. Денег тут не заработаешь. Ну какие это деньги? В «Макдональдс» с подружкой сходить. Зато на репутацию здорово работает. Коллеги ведь не дураки. Видят, кто как свой хлеб зарабатывает. – Значит, решила на репутацию свою поработать? – Точно, – подтвердила Маша. – Я ведь еще только начинаю. С Марецким это большая удача, конечно. Я не идиотка и не думаю, что прославлюсь. Но для старта неплохо. Репутация – она ведь годами создается. – А если все это неправда? – Что – неправда? – То, что ты накопала по Марецкому. Если вдруг обнаружится, что все твои умозаключения ошибочны и ты оклеветала известного человека? Маша лишь печально улыбнулась в ответ. Какая, мол, клевета. Ты хоть сам веришь в то, что говоришь? – Ты с кем-нибудь делилась этой информацией? – спросил Китайгородцев. И Маша в очередной раз опечалилась, обнаружив, что разговор ведет с полным профаном. – Ты шутишь? – осведомилась она. – Пока материал не готов к публикации, я его вообще никому не показываю. Сопрут! Китайгородцев ей верил. Не в то верил, что сопрут, а в то, что она ни с кем добытыми ею сведениями не делилась. И что собирала материал не для того, чтобы поучаствовать в охоте на Марецкого, затеянной его врагами, а действительно лепила сенсацию. – Мы пробудем у тебя еще некоторое время, – сказал Китайгородцев. – Ты расскажешь нам обо всех людях, кто попал в объектив твоего фотоаппарата. Кто они, откуда, как связаны с Марецким. Потом мы уйдем. Маша поджала губы. Китайгородцев демонстративно не заметил ее неудовольствия. – И еще, – сказал он. – Ты ведь много времени провела рядом с ним. Еще до того, как он нанял себе охрану. Вспомни, не слышала ли ты когда-нибудь в его окружении немецкой речи? – В смысле? – непритворно удивилась Маша. – Может быть, кто-то по-немецки говорил. – Сам Марецкий и говорил, – сказала Маша. – С кем? – насторожился Китайгородцев. – С немкой по телефону. У него в Германии дама сердца живет. – А здесь, в России? Ну вот, допустим, кто-то по-немецки вдруг фразу произнес. – Нет, – покачала головой Маша. – Такого не было. – А если хорошенько подумать? – Я бы вспомнила. Ну что я – маразматичка старая, что ли? Не слышала никогда. * * * Китайгородцев и Костюков спустились к машине. – Ну и что ты думаешь об этом? – спросил у товарища Китайгородцев. – Все очень похоже на правду. – В таком случае сразу же встает вопрос: на что живет наш уважаемый клиент? Версию о криминальном происхождении его денег отбрасываем сразу? – Ну почему? – пожал плечами Костюков. – Наркотики, к примеру. Все-таки богема. Может он эстрадную тусовку снабжать наркотиками? – Маловероятно, но допустим. Как быстро мы сможем эту версию проверить? – Сутки, – с ходу определил Костюков. – Доложим Хамзе, он выйдет на органы, те через своих информаторов наведут справки. – Хорошо. Это проехали. Что еще из криминала? – Не знаю. Да и не очень мне в криминал верится. Ну какой из Марецкого мафиози? |