Книга Помпеи, страница 38 – Роберт Харрис

Выйдя на лестничную площадку, Аттилий обернулся. Женщина сидела на полу, прижимая к лицу тунику Экзомния.

Аттилий поспешно вернулся прежней дорогой. Ему подумалось, что Экзомний, должно быть, часто ходил по этому переулку, из борделя к зданию резервуара. И, должно быть, всякий раз, когда он появлялся здесь, перед ним представала одна и та же картина: шлюхи, пьянчуги, лужицы мочи и пятна блевотины, засохшие в водосточной канаве, надписи на стенах, небольшие статуи Приапа у дверей, со здоровенными торчащими членами — на них привешивали колокольчики, для защиты от бед. О чем он думал, когда в последний раз шел по этой дороге? О Змирине? Об Амплиате? О своих спрятанных деньгах?

Аттилий подозревал, что за ним могут следить, и он время от времени оглядывался. Но никто не обращал на него внимания. И все-таки акварий искренне порадовался, когда темный переулок окончился и он оказался на главной улице.

Сейчас в городе было куда спокойнее, чем утром; большинство народу пока еще предпочитало не высовываться на солнце, и потому Аттилий быстро, без помех поднялся к Везувиевым вратам. Добравшись до небольшой площади перед зданием резервуара, акварий обнаружил там волов и повозки, загруженные инструментами и материалами. Небольшая группа людей растянулась на земле неподалеку от входа в трактир; они весело смеялись над чем-то. Нанятая Аттилием лошадь была привязана у столба. Навстречу Аттилию вышел Политий — верный Политий, самый надежный человек в их бригаде.

— Тебя долго не было, акварий.

Аттилий предпочел оставить упрек без ответа.

— Ну, я уже здесь. А где Муса?

— Еще не появлялся.

— Что?!

Аттилий выругался и, поднеся ладонь ко лбу, взглянул на солнце. С тех пор как они уехали, прошло часа четыре — нет, скорее даже пять. Он предполагал, что к этому времени уже получит какие-то известия.

— Сколько у нас человек?

— Двенадцать.

Политий неуверенно потер руки.

— В чем дело?

— Очень уж они грубые, акварий.

— Что, правда? Ну, меня их манеры не волнуют. Во всяком случае, до тех пор, пока это не отражается на работе.

— Они пьют уже целый час.

— Значит, им пора прекратить.

Аттилий направился через площадь к трактиру. Амплиат пообещал ему дюжину самых сильных своих рабов и исполнил свое обещание в точности. Со стороны могло показаться, будто он выделил Аттилию отряд гладиаторов. По кругу шел кувшин с вином, переходя из одних покрытых татуировкой рук в другие. Чтобы скоротать время, они вытащили Тиро из здания резервуара и затеяли с ним игру. Кто-то сорвал с юноши его войлочный колпак, и, пока Тиро беспомощно поворачивался в сторону того, у кого, как он предполагал, находилось его имущество, колпак перебрасывали другому.

— Хватит, — сказал инженер. — Оставьте парня в покое.

Рабы словно не услышали его.

— Я — Марк Аттилий, акварий Аквы Августы, — уже громче произнес Аттилий, — и вы теперь находитесь у меня в подчинении.

Он забрал у них колпак Тиро и вернул юноше:

— Тиро, возвращайся к резервуару.

Потом он обернулся к рабам:

— Хватит пить. Мы выступаем.

Раб, до которого как раз дошел кувшин, равнодушно поглядел на Аттилия, поднес кувшин к губам, запрокинул голову и принялся пить. Струйки вина потекли по подбородку и груди. Аттилий начал закипать. Стоило вкладывать столько знаний и трудов, стоило с таким искусством и изобретательностью возводить акведуки, чтобы обеспечивать водой таких скотов! Пускай бы себе валялись в каком-нибудь малярийном болоте!

— Кто у вас главный?

Раб опустил кувшин.

— Главный? — издевательским тоном переспросил он. — У нас что, гребаная армия?

— Ты пьян, — спокойно произнес Аттилий, — и ты, несомненно, сильнее меня. Но я трезв, и я спешу. Так что пошевеливайся.

Он ногой выбил кувшин у раба. Кувшин завертелся, отлетел в сторону и упал набок. И остался лежать на мостовой; содержимое медленно выливалось из него. На миг воцарилась тишина, и в этой тишине отчетливо было слышно бульканье вытекающего вина. Затем все ожило: рабы с криками вскочили, а тот, который пил последним, ринулся вперед, явно вознамерившись укусить Аттилия за ногу. Но весь этот гомон перекрыл чей-то рев:

— Стоять!!!

И с противоположной стороны площади к ним подбежал необычайно рослый и крепкий человек — и вклинился между Аттилием и рабами. Он раскинул руки, и рабы отступили.

— Я — Бребикс, — сказал этот человек. — Вольноотпущенник. Если тут есть какой командир, так это я.

У него была жесткая, ухоженная рыжая борода лопатой.

— Бребикс, — повторил Аттилий и кивнул.

Это имя стоит запомнить. Вот уж это точно гладиатор — или, по крайней мере, бывший гладиатор. На руке у него сохранилось клеймо его школы — змея, изготовившаяся к броску.

— Тебе следовало прибыть сюда еще час назад. Скажи этим людям, что если они чем-то недовольны, пускай жалуются Амплиату. Скажи, что они, конечно, не обязаны идти со мной, но тот, кто не пойдет, будет отвечать перед своим хозяином. А теперь выводи повозки за ворота. Я присоединюсь к вам за городской стеной.

Акварий развернулся, и компания выпивох из соседних таверн, подтянувшаяся поближе в надежде полюбоваться на драку, расступилась, давая ему пройти. Аттилия трясло, и ему пришлось до боли сжать кулаки, чтобы совладать с дрожью.

— Политий! — крикнул он.

— Что?

Раб выбрался из толпы.

— Приведи мою лошадь. Мы и так слишком задержались здесь.

Политий встревоженно взглянул на Бребикса — тот вел свою недовольную бригаду к повозкам.

— Акварий, эти люди... Я им не доверяю.

— И я тоже. Но что нам еще остается? Ладно, шевелись. Веди моего коня. Встретим Мусу по дороге.

Политий кинулся исполнять распоряжение, а Аттилий посмотрел вниз, на склон холма. Помпеи мало походили на приморский курорт. Скорее уж на пограничный гарнизонный город, переживающий период бурного подъема. Амплиат превратил его в свое подобие. Аттилий решил, что не огорчится, если никогда больше не увидит этого города. Вот только Корелия... Интересно, что она сейчас делает? В сознании у него возник образ Корелии, выходящей из бассейна, но Аттилий усилием воли заставил себя выбросить это видение из головы. Выбраться отсюда, починить Августу, потом вернуться в Мизены и проверить документацию акведука, посмотреть, не осталось ли там каких свидетельств махинаций Экзомния. Вот первоочередные дела. Все прочее — глупость, и нечего об этом думать.

В тени резервуара сидел на корточках Тиро, и Аттилий едва не помахал ему на прощание, но вовремя заметил бегающие незрячие глаза.