Онлайн книга «Вечер страшных предсказаний»
|
После последнего визита пенсионера к Копейкиным прошло больше месяца. С тех пор Баранов не казал к соседям носа. Не был замечен Павел Петрович и на улице. Некоторыежильцы не на шутку заволновались. Обычно старик ежедневно прогуливался во дворе, придираясь ко всем, кто попадал в поле зрения. Розалия ликовала: – Наверное, решил добровольно податься в дом престарелых. Туда ему и дорога. Ах, как же хорошо не видеть его физиономию. Натка запротестовала: – Ошибаетесь, я сегодня утром столкнулась с Елизаветой Федоровной, она сказала, что Баранов гостит у старшей дочери. – Жаль. Остается надеяться, дед пробудет у дочурки до декабря будущего года. А два часа спустя на пороге Копейкиных появился странный тип. Наталья открыла дверь и, с интересом разглядывая незнакомца, спросила: – Вам кого? – Хай! – приветствовал Наташку до боли знакомый голос. Натка прищурилась. Перед ней стоял щуплый низкорослый паренек в рваных джинсах, с пояса свисали цепи, в потертых кроссовках и синем джемпере. На голове пацана – козырьком назад – сидела зеленая бейсболка. На носу примостились солнцезащитные очки. При этом гость как-то странно себя вел. Он не просто стоял, а постоянно дергался, будто к кроссовкам были приделаны пружины. – Хай, говорю, – повторил неопознанный объект. – Ты чего, меня не узнала? – Нет, – Ната покосилась на подошедшую Катку. Копейкина задала тот же вопрос, что ранее и Натка. – Кто вам нужен? – Изменился я, да? Ха. Спасибо внучку моему. Он меня две недели всем премудростям обучал, – гость снял очки. – Павел Петрович?! – Не ждали? – ухмыльнулся Баранов. – То-то. Кто теперь скажет, что я не ровня Розалии? Да мы с ней одного поля ягоды. Я тоже стал гавнурным. – Гламурным, – сглотнула Катка. – Во-во, точно. А где сама-то? Пусть выходит, полюбуется на обновленного соседа. Натали ринулась звать свекровь. А стоило Станиславовне лицезреть престарелое чудо с нижнего этажа, как на нее напала икота. – Твою мать! А я все утро гадаю, почему мне ночью тухлые помидоры снились? Паша, ты попрощаться зашел? За тобой скоро приедут? Номер больницы скажи, может, как-нибудь навещу. Тебя в отдельную палату поместят или сразу в карцер для буйных? – Розалия, – радовался старик, вспоминая те замысловатые словечки, которым его обучал внук, – поехали трусить на танцплощадку. – Трусить? Что трусить? Баранов посмотрел на Катку. В его взгляде читалась мольба, мол, помоги, выручи, переведи. – Мне кажется, Павел Петрович хотел пригласить вас потусить на дискотеке, – выдавила она. – Ах, потусить? – Ага-ага, именно потусить. Мы с тобой там всех подожжем. Всех! Свекровь нахмурилась: – В каком смысле? – В прямом. Приедем и подожжем. – Может, зажжете? – Опять Катка права, конечно, зажжем. Собирайся. И ни о чем не беспокойся, я с собой много бабушек взял, можем ни в чем себе не отказывать. Натка глупо хихикнула. – А зачем вам на дискотеке много бабок? Одной, что ли мало? Ой… Бога ради… Ради всегосвятого… Розалия Станиславовна, миленькая… Вырвалось! Сорвалось! Вылетело! А-а-а… Ката, запомни меня молодой! – Наташка вовремя скрылась в своем убежище – то бишь санузле. – Я из тебя гамбургеры сделаю! – свекровь долбила кулаком по двери. Баранов усмехнулся: – Да вы не поняли, я других бабушек беру, чтобы расплачиваться. – Паша, ты дебил! Надо говорить бабки, а не бабушки. – А какая разница? Катарина попыталась незаметно юркнуть к себе, но властный голос свекрови ее остановил: – Детка, покажи Павлу Петровичу, где у нас выход. Иначе покажу я. Но он будет совсем в другом месте – в форточке. – Роза, – не унимался Баранов. – Ты же любишь шляться… Нет, нет, бывать в дорогих местах. Поехали, а? Будем там… Блин, забыл. А-а… будем колбаситься. Колбаситься и ветчиниться, короче, оторвем все катушки. – Оторвемся на полную, – машинально проговорила Ката. Розалия Станиславовна подошла к соседу и, положив руку ему на плечо, прочеканила: – Котик, если на земле – типун мне на язык – исчезнут все представители мужского пола и останешься ты один, я под угрозой расстрела не появлюсь с тобой на людях. – Но почему? – недоумевал пенсионер. – Мы с тобой разные. И главное различие в том, что я принадлежу к пласту гламура. Я – особа голубых кровей. Ката, подтверди. Катарина глупо захихикала. – Подтверждаю. Розалии Станиславовне приходилось бывать баронессой, графиней и дажекнягиней. – Меня это не останавливает, – не унимался Баранов. – Вон у Ваньки Сидорчука тоже жена больная на голову, так ничего, живут себе спокойненько. А чем мы с тобой хуже? – Я богема! – Вылечим. У меня младшая дочь врач. – Элита! – Достанем все необходимые лекарства. – Я принадлежу к сливкам общества! – И я сливы люблю. – Я эстетка! – Не беда, главное, чтобы не при людях. – Все! Не желаю больше видеть эту физиономию. – Роза, мы вынесем из квартиры все зеркала. Обещаю. – Сволочь! И знаешь что? Верни мне мои диван, кресла и телевизор. У Баранова отвисла челюсть: – Как вернуть? – Молча. В темпе вальса. Павел Петрович снял бейсболку и, вертя ее в руках, попятился назад. – Дареное возврату не подлежит. – Гони назад диван, придурок! – На себя давно смотрела? Размалевалась опять, как чучело. А во что вырядилась! Постыдилась бы! Розалия попыталась схватить старика за руку, но тот увернулся и бросился бежать. – Попадись мне на глаза, я тебя в асфальт закатаю. – Имей в виду, начнешь топать каблуками, я в милицию заявлю и жалобу напишу. |