Онлайн книга «Владычица Озера»
— Может, оно и к лучшему, — тихо ответил Геральт. — Истекающий слюногалантностью дворянин был бы хуже. Я Мильву знаю. — Ты уверен? — Она быстро взглянула на него. — А не меришь ли ты ее своей собственной меркой? Кстати, достаточно жестокой. Он не ответил, а вместо этого налил ей вина. И счел, что теперь самое время кое-что выяснить. — Ты чародейка, верно? — Верно, — согласилась она, очень умело скрывая удивление. — Как ты догадался? — Я воспринимаю ауру, — не стал он вдаваться в подробности. — Да и опыт некоторый есть. — Чтобы все было ясно, — проговорила она через минуту, — я не собираюсь никого вводить в заблуждение. Однако и не обязана громогласно извещать всех о своей профессии или надевать островерхий колпак и черный плащ. Зачем пугать детей? Я имею право на инкогнито. Тоже. — Не возражаю. — Я сижу в Боклере, потому что здесь собрана хоть и не самая большая, зато самая богатая библиотека известного мира. Кроме университетской, конечно. Но университеты очень ревностно следят за своими полками, а здесь я — родственница и подруга Анарьетты и мне дозволено все. — Можно позавидовать. — Во время аудиенции Анарьетта намекала на то, что здешние книги могут содержать полезные для тебя сведения. Не удивляйся ее несколько театральной экзальтации. Такова уж она есть. А то, что в книгах ты можешь что-нибудь найти, действительно не исключено. Более того, вполне правдоподобно. Достаточно знать, что искать и где. — Всего-то? — Энтузиазм твоих ответов воистину воодушевляет и побуждает к разговору. — Она слегка сощурилась. — Догадываюсь о причине. Ты не доверяешь мне, правда? — Может, еще по рябиновке? — Клянусь цаплей! — Молодой рыцарь с конца подковы встал и перевязал себе глаз шарфом, полученным от соседки по столу. — Клянусь не снимать шарфа до тех пор, пока не будут под корень вырублены бандиты с перевала Сервантеса! Княгиня выразила признательность покровительственным наклоном искрящейся бриллиантами диадемки. Геральт рассчитывал на то, что Фрингилья не продолжит разговор. Он ошибся. — Ты не веришь мне и не доверяешь, — сказала она. — Ты нанес мне вдвойне болезненный удар. Ты не только сомневаешься в том, что я искренне хочу тебе помочь, но к тому же не веришь, что я действительно могу это сделать. Ох, Геральт! Ты до живого задел мое самолюбие и возвышенные стремления. — Послушай… — Нет! Не выкручивайся. Терпеть не могу мужчин, которые всячески пытаются вывернуться. — А каких мужчин терпишь? Она снова сощурилась, все еще держа нож и вилку в рабочем положении. — Список длинный. И мне не хочется утомлять себя подробностями. Замечу лишь, что достаточно высоко в нем стоят мужчины, которые ради любимой женщины готовы идти на край света, бесстрашные, рисковые, пренебрегающие опасностями. И не сдающиеся, даже если кажется, что шансов на успех уже нет. — А остальные пункты списка? — не выдержал он. — Другие мужчины, которые в твоем вкусе? Тоже психи? — А что есть истинная мужественность, — она кокетливо наклонила голову, — если не смешанные в нужной пропорции класс и сумасбродство. — Дамы и господа, бароны и рыцари! — громко воскликнул камергер ле Гофф, отрываясь от стула и обеими руками поднимая гигантский кубок. — В данных циркумстанциях я позволю себе произнести тост: за здравие сиятельнейшей княгини Анны Генриетты! — Здоровья и счастья! — Урррра! — Да здравствует! Виват! — А теперь, дамы и господа, — камергер поставил кубок, торжественно кивнул лакеям, — теперь… Magna Bestia. [16] На подносе, который четверо прислужников вынуждены были нести на чем-то вроде лектики, въехала в залу гигантская зажаренная туша, наполнив помещение изумительным ароматом. — Magna Bestia! — грохнули хором пиршествующие. — Урррра! — Что еще, черт побери, за бестия? — забеспокоилась Ангулема. — Не стану я есть, пока не дознаюсь, что это такое. — Лось, — пояснил Геральт. — Целиком зажаренный лось. — И не какой-нибудь там лосишко, — проговорила Мильва, откашлявшись. — В быке было цетнаров семь. — Сохатый. Семь цетнаров и сорок пять фунтов, [17] — хрипло проговорил сидящий рядом с ней молчаливый барон. Это были первые слова, произнесенные им с начала пиршества. Может, и стало бы это началом разговора, но лучница покраснела, уткнулась взглядом в скатерть и снова принялась крошить хлеб. — Уж не вы ли, барон, — спросил Геральт, которого за живое задели слова Фрингильи, — уложили эту громадину? — Не я, — возразил молчун. — Мой племянник. Отличный стрелок. Но это мужская тема, я бы так сказал… Прошу прощения. К чему утомлять дам? — А из какого лука? — спросила Мильва, все еще уставившись в скатерть. — Наверняка не слабее, чем из семидесятки. — Ламинат. Слоями тис, ясень, акация, склеенные жилами, — медленно ответил барон, заметно удивленный. — Двойной гнутый зефар. Семьдесят пять фунтов силы. — А натяжение? — Двадцать девять дюймов. — Барон говорил все медленнее, казалось, он выплевывает отдельные слова. — Действительно, махина, — спокойно сказала Мильва. — Из такого положишь олененка даже за сто шагов. Если стрелок действительно хороший. — Я, — кашлянул барон, словно немного обиженный, — с четверти сотни шагов попадаю, я бы сказал, в фазана. — С двадцати-то пяти, — Мильва подняла голову, — я в белку всажу. Барон, опешив, откашлялся, быстро подставил лучнице еду и напиток. — Добрый лук, — пробормотал он, — половина успеха. Но не менее важно качество, я бы сказал, стрелы. А также, видишь ли, милсдарыня, по моему мнению, стрела… |