Онлайн книга «Будет все, как ты захочешь»
|
– Не сердись, цыпленок… ой, вернее, богатырь, ты обязательно найдешь работу. Я в тебя верю. Уже в дверях Павел неожиданно обернулся и проговорил скороговоркой: – Слушайте, а мне кажется, я могу вам помочь. – Каким образом? – Есть у меня один знакомый телохранитель. И этот человек именно тот, кого вы ищете. – Садись и рассказывай, как с ним связаться. – Я вам и телефон, и адресок оставлю, только… – В чем проблема, котик? – Он не совсем мужчина. – То есть? Переделанный что ли? – Нет, нет, вы неправильно меня поняли. Это женщина, настоящая женщина. Розалия разинула рот. – Баба-телохранитель? – Сейчас очень модно брать в охрану женщин. Поверьте мне на слово. А Гликерия – это не просто телохранитель, она супер. – Гликерия? Древнее имечко. Ей самой-то сколько лет? – Сорок пять. Розалия покосилась на невестку. – А что, мне нравится. Женщина-телохранитель. Оригинально. – Более того, – продолжал Павел, – Гликерия целиком и полностью отвечает всем вашим требованиям. Один только рост чего стоит. Под метр восемьдесят вымахала. – Пиши ее координаты, сегодня же с ней свяжусь. Павел замялся. – Есть один нюансик. Гликерии лучше не звонить, а нанести визит непосредственно домой. – Почему? – Она последнее время чуточку не в форме. Нет, нет, сноровку она не растеряла, напротив, любому мужику фору даст, просто уже год, как Гликерия не работает. Короче… Хм… Да вы сами все увидите. Поезжайте к ней. И не забудьте сказать, что вас прислал Павел. Накорябав на клочке бумаги домашний адрес Гликерии, коротышка убежал восвояси. Розалия взяла листок и прочитала: – Гликерия Модестовна Шухеровская. Н-да, мне уже страшно. Как считаешь, стоит к ней тащиться или плюнуть? Ката пожала плечами. – Решать вам, мое мнение вы уже слышали. Лично я… – Хватит пищать! Едем! Будь что будет. Гликерия Модестовна проживала в Северном округе столицы в блочном доме на пятом этаже. Оказавшись в темном подъезде, Розалия наткнулась на ведро с краской. – Какая сволочь краску на дороге оставила? – Я, – послышался сиплый голос. – Кто это сказал? – Я. – Кто я? – Михалыч. – На лестнице появился тщедушный дядечка в перепачканной краской спецовке. – Ремонт в подъезде, вы, бабоньки, осторожней тут. Не замарайтесь. Катка сделала два шага вперед и, споткнувшись о банку, рухнула на пол. – Ну я же предупреждал, – забормотал Михалыч. – Почему у вас так темно и зачем вы повсюду расставили банки и ведра? – Так ремонт у нас. – Ремонт, – передразнила Ката, растирая колено. Розалия едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос. – Вам смешно? Может, поделитесь, что именно вас так развеселило? – Прости, детка, но ты так забавно шмякнулась. Прям как… – закончить свекровь не успела. Сработал закон бумеранга. На второй ступеньке Розалия Станиславовна оступилась и приземлилась на то самое место, где минуту назад растянулась невестка. Михалыч почесал небритую щеку. – А вы, бабоньки, случаем, не подшофе, а? Чегой-то вас ноги не держат? – Я тебя сейчас в асфальт закатаю! Где у вас тут ДЭЗ? Я напишу жалобу! Ремонтники, мать вашу! Понаставили. Ката, прекрати ржать. – Вы сами… – Я сказала, прекрати! Михалыч, хрыч старый, чего уставился, подай девушке руку. Михалыч закивал и бросился к Катке. – Вот тебе моя рука, доча. Копейкина замерла. А Розалия завизжала. – Мне руку давай. Мне! Я девушка, а не она. Михалыч шмыгнул носом. – Да вы точно подшофе. Не иначе как пол-литру оприходовали. Высказав мужику все, что она о нем думает, Розалия подлетела к лифту и надавила на кнопку. – Третий день лифт не работает, – спокойно молвил Михалыч. – Пешочком топайте. – Кретинский дом! Кретинский лифт! Кретинская лестница! Дернул черт сюда притащиться. Ненавижу! Остановившись у нужной квартиры, Розалия поправила прическу и лишь потом коснулась звонка. На трель отозвались не сразу. Прошло минуты полторы, прежде чем дверь распахнулась и Ката увидела высокую улыбающуюся женщину. – День добрый. – И вам, и вам, – отозвалась незнакомка. – Гликерия Модестовна? – прогрохотала Розалия. Женщина сморщилась, будто ее заставили выпить литр белизны. – Да как вы могли?! – в сердцах воскликнула она. – Я? Модестовна? Побойтесь бога. – Но нам дали этот адрес? Неужели Пашка перепутал? – Адрес верный. – Дама посторонилась. – Только я не Гликерия. У нас коммунальная квартира. Дверь Шухеровской последняя по коридору. – А она сейчас дома? – Дома, – хмыкнула тетка. – Где ж ей еще быть. Потопав по длинному коридору, Ката услышала: – Стучите громче, иначе Модестовна не услышит. – У нее проблемы со слухом? – Ага. Со слухом. Ничего не понимая, Розалия Станиславовна начала тарабанить в дверь кулаком. Некоторое время из комнаты не доносилось ни звука, а затем что-то упало, разбилось, и послышались неторопливые шаги. Обшарпанная дверь открылась. У Катки подкосились ноги, во рту пересохло, и вообще ей на секунду показалось, что сейчас настанет конец света. Гликерия Модестовна напоминала Годзиллу. Павел слукавил, сказав, что дамочка вымахала до ста восьмидесяти сантиметров. Рост Шухеровской приближался к отметке два метра. Мужеподобное квадратное лицо наводило ужас. Широченные плечи едва помещались в дверном проеме. – Кто такие?! – пьяным голосом, напоминавшим рев бомбардировщика, спросила глыба. Розалия Станиславовна поперхнулась воздухом. Напрочь забыв обо всем на свете, она пролепетала: – Вы Модест Шухерович? Ой… я хотела сказать, Шухер Модестович? Ката, как зовут этот крейсер? На Копейкину напала икота. – Гли… Гли… Гликерия Модестовна. – Да, я Гликерия, – ревела хмельная особа. – А вы кто? |