Онлайн книга «Будет все, как ты захочешь»
|
На этот раз тщательному обыску была подвергнута Инна Волкова – приятельница Катки. Лицезрев в гостиной Инну и – о господи! – ее дочурку, одиннадцатилетнюю Лизку, Катарина выпучила глаза. – Инна, что ты здесь делаешь?! – Кат, в чем дело, почему меня обыскивают? Эй, полегче вы. Ката, кто эта женщина? – Эта женщина мой личный телохранитель, – прохрипела свекровь, появившись в гостиной, а затем, переведя взгляд на Лизку, рявкнула: – Гликерия, детка, ты лучше дочурку обыщи. – Ребенка? – удивилась Шухеровская. Розалия метала молнии. – Она не ребенок, она – исчадие ада! Получив назад сумочку, Инна потупила взор. Дело в том, что некоторое время назад, когда Волковы-старшие отправились отдыхать за границу, их горячо любимая дочурка-сорвиголова пятиклассница Лизавета в течение трех недель выматывала нервы семейству Копейкиных. [1] За ангелоподобной внешностью Лизы скрывалась самая настоящая катастрофа с косичками. Девица была способна за считаные часы довести до ручки наиспокойнейшего человека со стальными нервами. А уж о способности Лизки изображать из себя саму невинность говорить даже не приходится. Эта еще та актриса, причем актриса с большой буквы. Вот, например, сейчас, дотронувшись до косички, Лизавета захлопала пушистыми ресницами и мило прочирикала: – Доброго всем вам денечка, дорогие мои Розалия Станиславовна, Катариночка, Наташенька и большая тетенька, похожая на лошадку. Да благословит всех вас Бог! Да снизойдет на вас небесная благодать! Аминь! Розалия сложила руки на груди. – Не нравится мне что-то эта пламенная речь. Ох не нравится. Недаром меня трясет с самого утра как в лихорадке. Нет, Гликерия, ты была неправа, мартышки и летающие корабли снятся не к смене погоды. Они снятся к концу света! И конец, судя по всему, наступил. Так, Волкова-старшая, предупреждаю тебя сразу: если ты посмеешь заикнуться о том, о чем я сейчас подумала, лучше сразу проваливай подобру-поздорову. Инна закивала. – Извините, я не должна была к вам приезжать. Не сердитесь, Розалия Станиславовна, Кат, и ты тоже не серчай. Пошли, Лизок. Все тем же ангельским голоском Лизавета запела: – До свидания, дорогие наши Розалия Станиславовна, Катариночка, Наташенька и большая тетенька, похожая на лошадку. Спаси вас Бог! Пусть небесные ангелы вас охраняют. Да не убудут в вашем холодильнике мясные деликатесы! Аминь! Катка взяла Инну за руку. – Быстро садись на диван. Выкладывай, каким ветром тебя задуло в наши края? – Хотела просить вас приютить на время Лизку. – Опять? – Ой, можно подумать, я вас каждую неделю об этом прошу. Всего второй раз. И не надо на меня так смотреть, я все поняла, вы отказали. Мы уже уходим. – Тебе никто не отказывал. Розалию передернуло. – Ката! Отмахнувшись от свекрови, Копейкина спросила: – Вы с Петром снова собрались понежиться на теплом песочке, я угадала? Инна шмыгнула носом. – Только песочка мне сейчас и не хватает для полного счастья. Нет, ты не угадала. Все намного хуже. Намного! Петьки нет в городе, а у меня… У меня вчера тетка в Белоруссии умерла. – Инна заревела. – Тетя Вика. Инфаркт у нее был. Двоюродная сестра телеграмму прислала, просит приехать. – Ин, не плачь. Наташ, принеси водички. – Поехать-то надо, – всхлипывала Волкова. – А Лизку оставить не с кем, думала, вы поможете. Теперь придется ее с собой брать. Розалия Станиславовна поправила челку. – Что ж ты сразу про тетку не сказала? Мы не звери, и у нас тоже есть сердце. – Она с неодобрением посмотрела на хмурую Лизавету и добавила: – Лети в свою Белоруссию. – С Лизкой? – Одна! Инна рассыпалась в благодарностях. – Я вас всех очень люблю. Очень! – Хватит этого подхалимажа! Я терпеть не могу, когда кто-нибудь начинает лебезить. Сказала же, мы согласны, кончай сырость разводить. Инна обняла Катку и прошептала: – Это ненадолго, через две недели я вернусь. Потом Волкова наклонилась к дочери и едва слышно молвила: – Ты ничего не хочешь сказать присутствующим? Лиза упрямо замотала головой. – Нет. – Лиза! Мы же договорились. – Ну ладно-ладно, скажу. Приблизившись к Розалии, Лизка вытянула руку и жалостливым голоском простонала: – Граждане пассажиры, помогите Христа ради. Сами-то мы приезжие. Отстали от поезда, денег нет, кушать нам нечего. Подайте сколько не жалко, по курсу ММВБ, включая НДС. Гликерия Модестовна плюхнулась на диван. – Че-то я не въеду, чего это было? Инна нервно захихикала и ткнула дочь в плечо. – Ты у меня эти шуточки брось! Немедленно поклянись, что будешь вести себя как шелковая. – Клянусь! – Не верю, – прикрикнула Инна. – Тогда тащи детектор лжи, – высказалась Лизка. – Смотри у меня, узнаю, что нарушила клятву, выпорю как сидорову козу. Лизавета ухмыльнулась и, отвернувшись от матери, уставилась в пол. Инна уехала. В гостиной воцарилась тишина, которую никто не смел нарушить. Когда молчание слишком затянулось, Лизка обратилась к Шухеровской: – Тетенька, а вы правда охраняете Розалию Станиславовну? – Угу. – Класс! – Между прочим, у тетеньки есть имя, – проворчала свекровь. – Ее зовут Гликерия Модестовна. – Отпад! Гликерия Мордестовна. Класс! – Не Мордестовна, а Модестовна. – Я фигею! Натали задала свой коронный вопрос: – Лизонька, блинчиков хочешь? – Начинается. Блинчики, кашки, как будто в дом престарелых попала. Вы мне еще памперс предложите надеть и слюнявчик. Розалия удалилась в кабинет. Постояв несколько минут возле Гликерии, Лизавета бросилась следом. – Подождите меня. Мне надо с вами поговорить. – Зачем пришла? – Свекровь остановилась у стола и с явным неодобрением посмотрела на Лизавету. – Розалия Станиславовна, я хотела… – Что ты хотела, стукачка? – Вы на меня сердитесь из-за того случая, да? |