Книга Кот, который разговаривал с привидениями, страница 22 – Лилиан Джексон Браун

Когда все собрались, Хасселрич объявил:

– Я хорошо помню тот день, когда Айрис Кобб Флагшток пришла ко мне, чтобы составить завещание. Это было за три месяца до того, как её здоровье начало ухудшаться, но её визит к нам не имел никакого печального подтекста. Она просто была счастлива знать, что всё принадлежавшее ей достанется людям, которых она любила и уважала, и послужит делу, которое она избрала.

Он раскрыл двери кабинета, находившегося за его столом, выкатил видеомагнитофон и нажал на пульте кнопку. На экране появилась Айрис Кобб в своём розовом замшевом костюме и очками с оправой в искусственных бриллиантах. Она улыбалась. Круглое лицо её сияло. В кабинете воцарилась тишина.

Из динамика зазвучал бодрый голос:

– Я, Айрис Кобб Флагшток, одинокая женщина из города Пикакс, что в Мускаунти, находясь в здравом уме и твёрдой памяти и помня о непостоянстве жизни, настоящим заявляю, что данный документ является моим окончательным завещанием, тем самым лишая силы все вместе и каждое в отдельности из завещаний, сделанных мною прежде.

Слушатели обменялись быстрыми взглядами, когда она объявила, что завещает свои немалые денежные сбережения сыну и его семье. Сьюзан Эксбридж она оставила свою долю в компании «Эксбридж и Кобб». Историческому обществу она поручила продать её коллекцию антиквариата, машину и личные вещи и пустить доход на пользу музея. Исключались только два предмета: она отказывала Джеймсу Квиллеру пенсильванский шифоньер – по понятным для него причинам – и свою тетрадь с рецептами.

Изображение на экране погасло, и после минутной паузы раздались приличествующие случаю восклицания. Хасселрич бормотал какие-то банальности.

Сьюзан повернулась к Квиллеру:

– Предлагаю сделку. Отдайте мне кулинарную книгу и можете забирать «Эксбридж и Кобб». – А Деннису она сказала: – Теперь вы можете переехать сюда и приобрести имущество Фитча.

– Мне нравится эта мысль, – сказал он, и Квиллер подметил долгий многозначительный взгляд, которым они посмотрели друг на друга.

Потом появился клерк с серебряным подносом, и Хасселрич стал сам разливать кофе и передавать чашки. Он с гордостью сообщил, что эти чашки достались ему от бабушки и что они из настоящего веджвудского фарфора.

– Я не знал, что ты готовишь, – заметил Ларри, обращаясь к Квиллеру.

– О кулинарии я знаю не больше, чем о чёрных дырах в космосе, – ответил он, – но у Айрис было своеобразное чувство юмора. Штука в том, что никто не может разобрать её почерк. Что же до шифоньера, то я рад, что она отказала мне его, а не кровать генерала Гранта.

– Как там на ферме?

– Привыкаю жить среди розовых простыней и розовых полотенец, но есть одна проблема. Стенные шкафы и комоды забиты одеждой Айрис. Мои рубашки, брюки и свитера развешаны по стульям и дверным ручкам, и, если ночью я просыпаюсь, мне кажется, что вокруг меня привидения.

– Так убери её вещи, чтобы они тебе не мешали, Квилл, – сказал Ларри. – В подвале есть несколько пустых коробок. Наш благотворительный комитет заберёт их.

– И ещё одно, Ларри. Либо у нас там завелись гремлины, либо в прихожей плохая проводка. Надо, чтобы электрик посмотрел люстру.

– Я потрясу Гомера. Он пришлёт мастера. – Ларри пошёл к столу адвоката и набрал номер. Быстрые решения и незамедлительные действия были его фирменным стилем.

Квиллер выпил вторую чашку кофе, поздравил наследника и предложил подвезти его до аэропорта.

– Спасибо, Квилл, но я решил остаться до воскресенья, – сказал Деннис. – Официальное открытие магазина «Эксбридж и Кобб» было назначено на субботу, и Сьюзан собирается сделать всё, как было запланировано.

– Приглашения разослали на прошлой неделе, Квилл, – добавила Сьюзан, – и я знаю, что Айрис не хотела бы, чтобы мы отменили открытие. Она незримо будет вместе с нами, но мне кажется, было бы правильно, если бы она присутствовала во плоти, в лице Денниса.

Угу, подумал Квиллер.

– Люди могут подумать, что без Айрис магазин будет хромать на одну ногу, – продолжала она с воодушевлением, – а присутствие Денниса придаст предприятию определенную стабильность. Очень любезно с его стороны, что он решил остаться ещё на несколько дней.

Угу, подумал Квиллер. Она выглядела необыкновенно счастливой; её театральные жесты были более экспансивны, чем обычно, а Деннис чересчур часто бросал на неё взгляды.

Перед тем как уйти, Квиллер спросил Хасселрича, предполагает ли он сообщить в газету об условиях завещания.

– Не в наших правилах так поступать, – сказал адвокат.

– Сейчас вам стоит подумать. Деньги Флагштока – достаточно важная тема, и Айрис у нас – особо важная персона, – стал убеждать его Квиллер. – Если вы не сделаете официального заявления, злые языки Пикакса начнут искажать факты.

– Нам надо поразмышлять, – проговорил Хасселрич.

Квиллер предоставил ему размышлять, а сам поехал в редакцию «Всякой всячины». Издатель сидел в своём шикарном кабинете.

– Арчи, я никогда раньше не замечал, – сказал Квиллер, – но стены у тебя зелёные, «под Динглбери».

– Когда-нибудь в конце концов я окажусь там, в Динглбери, вот и начинаю потихоньку привыкать к этому цвету. Что там у тебя, выкладывай. У тебя очень значительный вид.

– Огласили посмертную волю Кобб Флагшток. Надо послать Роджера в адвокатскую контору – пусть ознакомится.

– Кто же счастливчик?

– Её семья, её деловая партнерша, Историческое общество и – в меньшей доле – я.

– Ты? Тебе-то чего ещё не хватает? У тебя и так уже половина округа.

– Она оставила мне шифоньер в семь футов высотой, который я преподнёс ей в качестве свадебного подарка. Коко всегда нравилось на нём сидеть.

– Коко пусть посидит на стремянке. Это старинное изделие, и стоит оно небольшого состояния, – сказал Райкер, который кое-что смыслил в антиквариате, и, нажав кнопку селектора, рявкнул: – Зачитали завещание Айрис Кобб. Квилл сказал. Кого-нибудь в контору «ХБ и Б».

– Ещё она мне оставила блокнот со всеми своими фирменными рецептами, – добавил Квиллер, – но этого в статье упоминать не стоит.

– А я-то думал, ты против цензуры, – ухмыльнулся Райкер. – Так и вижу сенсационный заголовок: «Вдова-миллионерша оставляет в наследство кулинарную книгу холостяку-миллиардеру». Сразу возникают всевозможные интересные подтексты.

Тут раздался звонок селектора, и чей-то голос проскрежетал:

– Квилл у тебя? Спроси, у него для нас ничего нет? Всё, что он нам оставлял, мы уже напечатали.

– Слышал? – Райкер кивнул на селектор. – «Перо Квилла» ещё не высохло?

«Перо Квилла» было название колонки, которую Квиллер согласился вести во «Всякой всячине».